Но пить анисовку Демидов

      не стал, сославшись на недуг,

      слегка пригубил штоф для вида

      из её милых, нежных рук.

      Царь выпил, крякнул и спросил:

      «Так сколько пушек ты отлил,

      чтоб мы, паля из них по шведу,

      смогли скорей добыть победу?»

      И был ответ царю: «Немножко!

      Но это же – к обеду ложка!

      По рекам сын мой в этот час

      сплавляет царский твой заказ.

      На всех шестидесяти стругах —

      металл для стройки Питербурха,

      и всё погружено, как надо —

      ворота, арки и ограда.

      И там же бережно уложен

      тот ценный груз, который сможет

      отбить желание врагам

      соваться к невским берегам!»

      В глазах Петра был виден блеск —

      ответ понравился ему.

      И он услышал моря плеск

      в тот миг вдобавок ко всему.

      «Ты отдохни, – сказал он Кате,

      как сапоги решил надеть, —

      а мы с Демидычем покатим

      на гавань нашу поглядеть».

      Переодевшись, вслед за гостем

      он с треуголкою и тростью,

      клонясь, шагнул в дверной проём

      к тележке с розовым конём.

      И по бревенчатой дороге

      на той тележке, свесив ноги,

      они всё ехали, тряслись.

      Не скоро к морю добрались.

      Успели город разглядеть,

      да, проезжая, пожалеть

      тех среди тысячи людей,

      одетых в рвань, и без лаптей, —

      была промозглою погодка.

      И запах сосен, словно винный,

      стал источать им двор гостиный,

      затем – матросская слободка.

      – Гляди, Демидыч, на то место, —

      царь указал в одну из просек. —

      Там возведём Адмиралтейство!

      И не поздней, чем в эту осень…

      Мосты проехали и вскоре

      пред ними вдруг открылось море!

      Царь, соскочив с тележки первым,

      встречался с ним, как с другом верным.

      А море жило, волновалось,

      плескалось, пенилось у края,

      и даль свинцовая морская

      с небесной серостью сливалась.

      На берегу сухом, бугристом,

      где намечалось строить пристань,

      уже цейхгаузы и склады

      рядком стояли у ограды.

      Демидов, глядя на царя,

      тихонько начал: «Может, зря

      ты, Алексеевич, всё это?..»

      И смолк от быстрого ответа:

      «Уверен твёрдо, что не зря!

      Бросать здесь будут якоря!

      Что за товарами сюда

      придут торговые суда!

      Уж если мы смогли отбить

      земли у шведа нашей русской,

      из рук её уж не упустим

      и, значит, гавани здесь быть!»

      Сказал и взгляд от горизонта

      всё оторвать никак не мог,

      и море, будто зная что-то,

      у царских пенилось сапог.

      А за спиной царя усталой

      плодом