Друзья, спасибо за веселье,

      За мыслей доброе вино,

      За откровение, безделье…

      Последнее порой дано

      Нести нам долгие мгновенья,

      Запечатлев в душе покой,

      И с ненапрасным сожаленьем

      Их вспоминать затем с тоской.

      Но прочь уныния занозы!

      Вослед затишью грянет гром

      И счастья ласковые грёзы

      Исчезнут разом… И потом

      Воспрянет прежний дух ученья —

      Разумный кладезь наших дней,

      И шелест лавровых ветвей

      Нам будет музыкой стремленья.

      Талант российский в нём дремал,

      И там, в Сростках, в уединенье,

      Среди ночи, когда движенье

      Уму подвластно, он не спал

      И переписывал страницы

      Из книги жизни, а они

      Летели гордо, словно птицы,

      И были мудрости полны.

      Тебе – любимица Амура,

      Моя прелестная Лаура,

      Я шлю невидимый убор.

      Когда-нибудь московский двор,

      Увидев сей венец восточный

      На белоснежных завитках,

      Воскликнет злобно: «О Аллах!».

      Людей сомкнётся круг порочный,

      Чтоб шаг безбожницы карать

      И путь к Христосу указать.

      Но тут (о, чудо!) Невидимку

      Тебе лишь стоит повернуть,

      И всё: толпа увидит дымку,

      Твой лёгкий след и к Солнцу путь…

      Когда ж, явившись в град пустынный,

      Ты обратишь свой милый взор

      К предмету памяти невинной

      Иль бросишь искренний укор

      И скажешь мудростью восточной,

      Меня страданием обняв,

      И властью мысли непорочной

      Сразишь, бальзам