Книги стихов. Райнер Мария Рильке
Читать онлайн книгу.
Тебя, насторожится:
Ты выдаешь Себя, когда не спишь.
Предчувствуя Тебя, как пробужденье,
боится дальний образ Твой спугнуть
или попасть к чужим под наблюденье.
И лишь в пустыне Ты виденье
для тех, кто выбрал вечный путь.
Час на грани света дневного,
ко всему готовая рань,
что ты хочешь? Вымолви слово!
Степью стань, душа, степью стань!
Обрети курганы, курганы,
чтоб, неведомые, росли
под луною там, где туманы
позабытой давно земли.
Образуй же ты, тороватый,
вещи, вещи (это их детство,
верный способ служить потом).
Стань ты степью, стань степью, стань степью,
и придет старик угловатый,
слишком схожий с ночною крепью,
а его слепота – наследство,
что приходит в мой чуткий дом.
Сидеть он будет часами,
думать во мне обо мне;
дом и степь с небесами
у него внутри, в глубине.
Потери есть в этой хмури.
На песни больше нет сил.
В ушах их выпили бури,
и век, и ветер их пил,
родившихся в даре дури.
Так песни хороши,
что в глубине души
храню Его утраты.
Молчит Он, бородатый,
И ждет нетерпеливо.
Я принести мой клад
к Его коленям рад.
И песни торопливо
Текут в Него назад.
Книга о странничестве. 1901
Деревья вихрь спугнул в саду,
смотри же ты смелей,
как всколыхнул он череду
шагающих аллей,
но от кого бегут они,
к тому привлечена
душа, поющая в тени
с тобою у окна.
Кровь поднималась в деревах,
чтобы потом впадать
туда, где в тайных торжествах
Господня благодать.
Ты думал, что, вкусив, познал
мощь тайную плода,
но ты лишь гость среди начал,
загадочных всегда.
Стояло лето до сих пор,
как дом, где ты один,
а в сердце у тебя простор
нехоженых равнин,
где ветер в ходе дней глухих —
гонитель естества;
мир выметен из чувств твоих,
как жухлая листва.
А сквозь нагие ветви грань
твоих небес видна;
землею стань ты, песней стань,
ты для Него страна.
Как вещь, теперь смиренным будь,
действительность любя,
чтоб Тот, Чью ты воспринял суть,
почувствовал тебя.
Молюсь Тебе, Ты просветленный,
сквозь ветер, слышишь Ты один
доселе не употребленный
глагол моих глухих глубин.
Враг разбросал мои осколки,
мой прах насмешками дразня,
но, несмотря на кривотолки,
глотали пьяницы меня.
Средь битых стекол пресмыкаясь,
я в хламе собирал себя;
в полрта взывал я, заикаясь,
к Тебе,