Утром Хмель нащупал на своем лбу здоровенную шишку. Провел рукой случайно, зацепил – мамочки мои, какой кошмар.

      Он лежал в той самой комнате, где накануне состоялась трапеза, на плоском, как ящик, сундуке, заваленном старым провонявшимся тряпьем. Сквозь грязные окошки едва пробивался призрачный утренний свет. Хмель приподнялся на локте и осмотрелся. Никого здесь больше не было. Он поднялся, проковылял к ведущей из дома двери, миновал темные сени со стойким запахом плесени, и оказался на покосившемся крыльце без перил.

      Лес утонул в густом тумане. Туман был серый, как разбавленное водой молоко. Ближайшие к дому деревья проступали из этой серости неотчетливо. Хмель мрачно озирался по сторонам. И обнаружил, что нет машины. Той самой, на которой они приехали вчера. И Сереги с Виталиком тоже нет. А ведь накануне спать в одной комнате ложились.

      Встревоженный Хмель спустился с крыльца. Вот следы на сырой земле, тут машина их стояла.

      Обернулся и увидел девушку. За углом дома она чистила картошку, зябко кутаясь в стеганый жилет. И никого не было вокруг. Хмель подошел.

      – Привет! ― сказал дружелюбно, бесцеремонно пялясь на ее загорелые ноги.

      – Привет, ― отозвалась она.

      Ему показалось, что с вызовом.

      – Где машина? ― спросил Хмель.

      – Уехали.

      – Куда?

      – Остальных ваших привезут.

      – Откуда? Из Москвы? ― не поверил Хмель.

      – Зачем из Москвы? От шоссе. Сами дорогу не найдут.

      Хмель сел в сырую от росы траву и теперь голые колени девушки были на уровне его глаз. Она все поняла и вдруг раздвинула ноги. Не широко. Только чтобы он трусики увидел. Хмель дрогнул и поднял глаза на девушку. Она смотрела насмешливо.

      – Ты себя в зеркале видел, ухажер? ― спросила и бросила очередную очищенную картофелину в кастрюлю с водой.

      Полетели брызги. Часть из них принял на себя Хмель.

      Он поднялся из травы и пошел к умывальнику, прибитому к дереву. Над умывальником светлел квадратик зеркала. Хмель заглянул в него. Ужасная картина. В одном месте лоб рассечен ― это он в машине так спьяну пострадал. В другом месте огромная шишка. Под глазами мешки. Не брит. И вообще помят после попоек этих.

      Какой сегодня день? Пятница. Это он за неполную неделю так деградировал.

      Сидел бы сейчас в офисе, шефу преданно в глаза смотрел и поддакивал согласно.

      Тьфу!

      Нет, только не это!