Прекрасна я, о, смертные! как статуя,

      А грудь моя – поэту вдохновенье

      И гибель, плата за любви мгновенье,

      Она безмолвна, вечна, как материя.

      Как Сфинкс, я царствую в лазури и горжусь,

      Что бела, как лебедь, холодна, как иней;

      Я – ненависть движенья, что смешивает линии,

      Никогда я не плачу, никогда не смеюсь.

      Поэтов я обликом своим влеку,

      Как гордый памятник бесстрастья,

      Они сжигают дни свои в несчастье;

      Но делают, покорные, как я хочу:

      Краса моих очей с чистотой зеркал

      Возбудит навечно их любви накал!

      Никогда эти красавицы виньеток,

      Негодные дары скабрёзного века творения,

      В ботинках вышитых, на пальцах – кастаньеты,

      Не смогут соблазнить моего сердца биение.

      Я оставлю для Гаварни, поэту хлороза,

      Его больных, журчащих красоток аврал,

      Так как не могу найти в бледных розах

      Цветок, похожий на мой алый идеал.

      То, что нужно этому тайному сердцу, мгла,

      Это вы, леди Макбет, могучая душа зла;

      Мечта Эсхила в буйстве жалит раны;

      Или ты в странной позе, великая Ночь,

      Тихо рвёшь, как Микельанджело дочь,

      Свои жеманные прелести в пастях Титанов!

      В то время, как Природа в полном вдохновении

      Рожала чудовищных детей в упорный взлёт,

      С молодой гигантшей я б жить хотел в благоговении,

      Как в ногах у королевы сладострастный кот.

      Я б хотел знать, как её тело с душой горело,

      Расти свободно на свой риск и страх,

      Угадать, как в сердце пламя тёмное тлело,

      Сквозь влажный туман, плывущий в её глазах.

      Разглядывать свободно и прелестей не счесть,

      Карабкаться на колено, где попросту присесть,

      А иногда летом, когда всё млеет от жары,

      Усталую,