Я о милости молю, только Тебя люблю одну,

      Из бездны мрачной, куда моё сердце упало.

      Здесь тусклая земля, не снять на горизонте пелену,

      Где ужас и кощунство нависало;

      Полгода сверху реет солнце без тепла,

      Ещё полгода покрывает землю ночь;

      Эта страна скупее, чем полярная земля;

      – Ни ручьёв, ни травы, и звери бегут прочь!

      Ведь нет ужаса в мире сильнее, когда

      Есть холодная жестокость солнечного льда,

      И, точно старый Хаос, эта огромная ночь;

      Я завидую тем негодным зверям, когда им невмочь,

      Они могут забыться в глупом сне,

      Пока клубок мотает медленно время в тишине.

      Ты, как удар ножа,

      В моё жалкое сердце входила;

      Как куча чертей и вина сильна,

      Хороша, безумна, меня усладила,

      Чтоб из души околдованной

      Сделать ложе себе и поместье;

      – Теперь я с позором прикованный,

      Как каторжник, с цепью вместе,

      Как к игре упорный игрок,

      Как к бутылке пьяный,

      Как к нечисти червь рьяный;

      – Будь проклята, проклятие – мой рок!

      Я просил у меча острого

      Даровать мне свободу,

      И я молил яда коварного

      Одержать над трусостью победу.

      Увы! – с презрением сказали

      Коварный яд и острый меч:

      «Ты недостоин, чтоб тебя убрали,

      Не о проклятом рабстве речь,

      Дурак! – При нашей власти

      Если б мы тебя освободили,

      Труп твоего вампира б воскресили

      Твои поцелуи страсти.

      С некрасивой Еврейкой я был ночью раз,

      Вдоль её трупа мой труп лежал.

      Рядом, у продажного тела я размышлял

      О грустной красе, от которой получаю отказ.

      Я представлял, как был от неё в восхищении,

      Её сильный и грациозный взор,

      Волос надушенную каску – её убор,

      И память о любви приводит меня в оживление.

      Так как любил я твоё благородное тело со рвением,

      От твоих свежих ног до чёрных кос,

      Разбудив глубокие ласки до слёз,

      Если бы, одним вечером, с невольным рыданием,

      Ты, о, королева жестоких! хотя бы раз

      Смогла затемнить блеск твоих холодных глаз.

      Когда ты уснёшь, моя грозная дама,

      Под памятником из мрамора чёрного, дорогого,

      И, когда у тебя вместо замка и алькова

      Будет только мокрый склеп и пустая яма;

      Когда камень, притеснив твою пугливую грудь

      И нежные