По городу бегал черный человек.

      Гасил он фонарики, карабкаясь на лестницу.

      Медленный, белый подходил рассвет,

      Вместе с человеком взбирался на лестницу.

      Там, где были тихие, мягкие тени —

      Желтые полоски вечерних фонарей, —

      Утренние сумерки легли на ступени,

      Забрались в занавески, в щели дверей.

      Ах, какой бледный город на заре!

      Черный человечек плачет на дворе.

      Ей было пятнадцать лет. Но по стуку

      Сердца – невестой быть мне могла.

      Когда я, смеясь, предложил ей руку,

      Она засмеялась и ушла.

      Это было давно. С тех пор проходили

      Никому не известные годы и сроки.

      Мы редко встречались и мало говорили,

      Но молчанья были глубоки.

      И зимней ночью, верен сновиденью,

      Я вышел из людных и ярких зал,

      Где душные маски улыбались пенью,

      Где я ее глазами жадно провожал.

      И она вышла за мной, покорная,

      Сама не ведая, что будет через миг.

      И видела лишь ночь городская, черная,

      Как прошли и скрылись: невеста и жених.

      И в день морозный, солнечный, красный —

      Мы встретились в храме – в глубокой тишине:

      Мы поняли, что годы молчанья были ясны,

      И то, что свершилось, – свершилось в вышине.

      Этой повестью долгих, блаженных исканий

      Полна