Он все еще думает – он ничей,

      Никто, ни с кем, нипочем.

      Нет. Он давно уже мой. От плечей

      До самой руки с мечом.

      И эта лунная голова,

      Вся светится, вся горит.

      Не разбираю – какие слова

      Какой язык говорит.

      Но вдруг ты думаешь: ночь – это день.

      Так и день уж ночью считай.

      Ты только перышком бровь мне задень

      И сразу же улетай.

      Чтобы моя замолчала кровь,

      Чтоб ушла головная боль.

      Чтоб я не слышала низкий рев

      Демонов, что там с тобой

      Играют. Едят у тебя из рук

      Не знаю какую халву.

      И ты там тоже, мой ангельский друг,

      Готов прилечь на траву.

      И ты думал, что там и воздух, и снег

      А там даже нет зимы.

      А ты думал – ничей. О нет и нет.

      Говорю тебе. Мы есть мы.

      Господи ты мой боже.

      Что тебе стоит, что же

      Сделать такую малость,

      Не трогать тут ничего.

      Так прямо все оставить

      И не пытаться править

      То, что непоправимо,

      Скорее всего.

      Господи боже, кто ты.

      Нет у тебя работы,

      Нет у тебя заботы –

      Подставить плечо,

      Дать человеку руку.

      Что же он боль да муку

      Мыкает да разлуку

      Знает еще.

      Господи боже, слушай,

      Тут не особый случай.

      Если ты самый лучший

      Или большой –

      Дай человеку душу.

      Дай человеку душу.

      Дай человеку душу.

      Будь человек – с душой.

      А все же, такое дело.

      Что я сказать хотела.

      Пела или свистела

      Прежде того:

      Надо тут все оставить

      И не пытаться править.

      Все тут непоправимо.

      Не тронь ничего.

      Проснусь – и отведу его на Сретенку.

      Водила всех. И снова отведу.

      Накину вот на пуговицу петельку

      И покажу над крышею звезду.

      Такая гипнотическая практика.

      Лихой непобедимый воробей

      То выглянет, то будто в сердце спрячется,

      То прямо там и скачет, хоть убей.

      И вот я отведу его в Печатников.

      Метель метет, на свете кутерьма.

      Мы воробьи, у нас шарфы с перчатками.

      У нас почти что общая зима.

      И на углу у нас букинистический,

      И так под горку саночки скользят –

      Что он готов на подвиг туристический,

      До Трубной и куда-нибудь назад.

      Зачем мне это ледяное крошево,

      Шарада и вечерняя москва.

      Но как увижу мальчика хорошего –

      Тащу его за оба рукава.

      Смотри