Прощаюсь с юностью и с летом,

      И горло не першит слеза…

      Когда бы знать, какого цвета

      У лета бабьего глаза —

      Под шалью выцветшей, с каймою —

      В зелёном пламени хвои…

      Уже давно багряной хною

      Я крашу волосы свои.

      И наготу примет подробных

      Выводят тени на стене…

      И утром первые сугробы

      Мне в крик кричат о седине.

      В день субботний по базару

      Я иду, как по судьбе.

      Знаю цену я товару.

      Знаю цену и себе.

      Тут прилавок, там прилавок…

      Влёт походочка, шучу:

      Нужен мне изюм, а яблок

      Молодильных не ищу.

      Ах, как томно и призывно

      Через весь торговый ряд

      На меня глаза грузина

      Завороженно глядят! —

      Голос – бархат южной ночи —

      Ясный голубь над виском!..

      Ох, грузин, видать, не очень

      Ты грустишь по Сулико.

      Фунт изюма, фунт изюма…

      Мёд – улыбка! Мёд – слова!

      От базарного ли шума

      Закружилась голова?

      Он твердит: «Мадлобт, мадлобт…»

      А мне слышится: «Могло б…»

      Да твоими бы устами

      Пить настой пчелиных сот…

      Сладко, сладко на майдане

      Время вспять моё течёт.

      Вот совсем остановилось…

      Врут весы – часы не врут:

      Что могло быть, не случилось…

      То, что было, не вернуть.

      Положу изюм в корзину.

      Гляну в полуоборот

      На красавца на грузина…

      Помечтали, и – «Мадлобт!»

      «Алмабика![12] Алмабика!» —

      Душа навстречу, нараспашку —

      Кричали ей издалека…

      А нынче – в спину, вслед:

      «Алкашка».

      Лицо измято и черно,

      Как век не стиранное платье…

      Сгорело всхожее зерно.

      Святое отдано проклятью.

      Закружат перелётные птицы…

      И ничто нам не сможет помочь.

      Вновь в глазах моих снег отразится.

      Вновь в твоих – вспыхнет южная ночь.

      Воротись!.. Я уже всё простила.

      Или тесно нам было вдвоём?..

      Слишком рано, мой милый,

      Бережёное горло твоё.

      Нас разымут точёные крылья

      Вдруг клинками – на век ли, на миг,

      И повиснет в тенётах бессильно

      Мой – в три горла – отчаянный крик.

      В небе цвета линялого ситца

      Растворяется точка одна…

      Вот и всё. Только зимняя птица.

      Вот и всё. Холода, холода…

      Ключ утерян – не досадно.

      Заржавел замок – пустяк…

      Ты давно уже разгадан,

      Старый холостяк.

      Для кого-то жизнь – копейка.

      А кому – пятак…

      По