Что я видела, когда посмотрела прямо в его глаза? Миллионы раз за эти годы я задавала себе этот вопрос. Где-то я знала этот ответ, и этот ответ был спрятан на самом дне моей души. И хотя я пыталась вспомнить, на самом деле лишь притворялась, что прилагаю усилия, мне вовсе не хотелось знать, что же произошло.

      Очнулась я в кровати и даже успела огорчиться от мысли, что совсем забыла то волнительное ощущение, которое должна была испытать, когда забиралась на высокую постель в Красной комнате. Но затем туман в моей голове рассеялся, и я поняла, что лежу в собственной постели, а рядом сидит доктор Бейдвелл, который заботливо держит меня за руку.

      – Ну, мисс Клэр, вот вы и снова с нами, как я и предсказывал. Можете разговаривать?

      Я медленно кивнула, села повыше и даже вежливо с ним поздоровалась.

      – Кажется, с пациенткой всё в порядке.

      Он обернулся, чтобы произнести это и я вместе с ним посмотрела ему за спину, где стояла Бэсси. Меня кольнула старая обида, что я нужна только Бэсси, да и той не слишком. А затем эту мысль вытеснила та, что я сама отказалась от любых возможных проявлений заботы со стороны тёти. Я не готова была обуздывать свою злость.

      – Ну как, ничего больше не болит?

      Я прислушалась к своим ощущениям. Мне было тепло, в моей комнате камин топили вовсю. Следует отдать должное семье, в которой я жила, меня не морили голодом, мне покупали пусть не яркую и красивую, но добротную одежду, и до сегодняшней ночи никогда не заставляли мёрзнуть. Платила я за это добро терпением за совсем иные проявления злобы, но сейчас под одеялом я готова была на время забыть обо всех горестях и обидах, мне слишком хотелось наслаждаться спокойствием и уютом остатка ночи. Так что я заверила доктора Бейдвелла, что у меня ничего не болит. В самом деле, даже пальцы на руках и ногах уже гнулись у меня вполне обычно.

      – Значит, Бэсси, вы уже можете дать девочке бульон и чай.

      Я с удовольствием прихлёбывала жирный бульон из широкой чашки,