Когда, друг, над тобой зим сорок пролетят,

      Изрыв твою красу, как ниву плуг нещадный,

      И юности твоей убор, такой нарядный,

      В одежду ветхую бедняги превратят, –

      Тогда на тот вопрос, с которым обратятся:

      «Скажи, где красота, где молодость твоя?» –

      Ужель ответишь ты, вину свою тая,

      Что в мраке впалых глаз твоих они таятся?

      А как бы ты расцвел, когда б им не шутя

      Ответить вправе был спокойно и с сознаньем:

      «Вот это мной на свет рожденное дитя

      Сведет мой счет и мне послужит оправданьем».

      Узнал бы ты тогда на старости любовь,

      Способную согреть остынувшую кровь.

      Подумай, в зеркале увидев образ свой,

      Что должен он в другом созданье возродиться;

      А если нет, то мир обманут был тобой

      И счастья мать одна через тебя лишится.

      Кто б пренебречь дерзнул любовию твоей

      Из дев, как ни была б собой она прекрасна,

      И грудь могла ль ее так сделаться бесстрастна,

      Чтоб захотеть сойти в могилу без детей?

      Ты матери своей хранишь изображенье –

      И видит вновь она в тебе свою весну.

      Ах, так и ты, склоня взор к старости окну,

      Увидишь и вкусишь вновь юности волненье!

      Но если хочешь быть забытым, милый мой,

      Умри холостяком, а с ним и образ твой.

      Скажи мне, красота, зачем ты расточаешь

      Безумно на себя все, что ни получаешь?

      Природа не дарит, а лишь взаймы дает,

      И то лишь тем, кто долг свой честно отдает.

      Зачем же ты, скупец, во зло употребляешь

      Врученное тебе и праздно расточаешь?

      Такие суммы, друг, не следует сорить,

      Когда и без того едва ты можешь жить!

      Имея дело лишь с одним самим собою,

      Себя же выгод всех лишаешь ты в борьбе.

      Когда ж твой бренный прах покроется землею,

      То что благого ты оставишь по себе?

      Бесплодной красота твоя сойдет в могилу,

      Тогда как по себе ты б мог оставить силу.

      То время, что в труде приятном взор создало,

      Который всех теперь влечет и веселит,

      Тираном станет вновь, как то не раз бывало,

      И прежней красоты навек его лишит.

      Затем что время, вслед за уходящим летом,

      Приводит из-за гор суровую зиму –

      И мерзнет сок в лесу пустынном и раздетом,

      А взор лишь видит снег, безжизненность и тьму.

      Тогда, мой друг, когда благие соки лета

      Не заключил бы рок в стеклянную тюрьму,

      Вся красота его погибла б без привета

      И превратилась в прах, чтоб погрузиться в тьму.

      Но нежный цвет, в экстракт на зиму превращенный,

      Теряет внешность лишь, не запах благовонный.

      Не дай зиме убить весны все совершенства

      В себе, пока она плода не принесла!

      Создай себе фиал и подари блаженство

      Своею красотой, пока не умерла!

      Тебя ростовщиком не назовут за это,

      Затем что этот долг все платят без труда.

      Ты образ свой создашь для счастья и привета,

      А если десять с ним – и это не беда.

      И каждый в десять раз тебя счастливей будет,

      Произведя на свет по десять раз тебя, –

      И смерть вражду к тебе надолго позабудет,

      Увидя,