Вхожу я в темные храмы,

      Совершаю бедный обряд.

      Там жду я Прекрасной Дамы

      В мерцаньи красных лампад.

      В тени́ у высокой колонны

      Дрожу от скрипа дверей.

      А в лицо мне глядит, озаренный,

      Только образ, лишь сон о Ней.

      О, я привык к этим ризам

      Величавой Вечной Жены!

      Высоко бегут по карнизам

      Улыбки, сказки и сны.

      О, Святая, как ласковы свечи,

      Как отрадны Твои черты!

      Мне не слышны ни вздохи, ни речи,

      Но я верю: Милая – Ты.

      Дома растут, как желанья,

      Но взгляни внезапно назад:

      Там, где было белое зданье,

      Увидишь ты черный смрад.

      Так все вещи меняют место,

      Неприметно уходят ввысь.

      Ты, Орфей, потерял невесту, —

      Кто шепнул тебе: «Оглянись…»?

      Я закрою голову белым,

      Закричу и кинусь в поток.

      И всплывет, качнется над телом

      Благовонный, речной цветок.

      Мы всюду. Мы нигде. Идём,

      И зимний ветер нам навстречу.

      В церквах и в сумерки и днём

      Поет и задувает свечи.

      И часто кажется – вдали,

      У темных стен, у поворота,

      Где мы пропели и прошли,

      Еще поет и ходит Кто-то.

      На ветер зимний я гляжу:

      Боюсь понять и углубиться.

      Бледнею. Жду. Но не скажу,

      Кому пора пошевелиться.

      Я знаю всё. Но мы – вдвоём.

      Теперь не может быть и речи,

      Что не одни мы здесь идём,

      Что Кто-то задувает свечи.

      Мой месяц в царственном зените.

      Ночной свободой захлебнусь

      И там – в серебряные нити

      В избытке счастья завернусь.

      Навстречу страстному безволью

      И только будущей Заре —

      Киваю синему раздолью,

      Ныряю в темном серебре!..

      На площадях столицы душной

      Слепые люди говорят:

      «Что над землею? Шар воздушный.

      Что под луной? Аэростат».

      А я – серебряной пустыней

      Несусь в пылающем бреду.

      И в складки ризы темно-синей

      Укрыл Любимую Звезду.

      Ты оденешь меня в серебро,

      И когда я умру,

      Выйдет месяц – небесный Пьеро,

      Встанет красный паяц на юру.

      Мертвый месяц беспомощно нем,

      Никому ничего не открыл.

      Только спросит подругу – зачем

      Я