Ушел я раннею весной.

      В руках протрепетали свечи.

      Покров линючей пеленой

      Обвил мне сгорбленные плечи,

      И стан – оборванный платок.

      В надорванной груди – ни вздоха.

      Вот приложил к челу пучок

      Колючего чертополоха;

      На леденистое стекло

      Ногою наступил и замер…

      Там – время медленно текло

      Средь одиночных, буйных камер.

      Сложивши руки, без борьбы,

      Судьбы я ожидал развязки.

      Безумства мертвые рабы

      Там мертвые свершали пляски:

      В своих дурацких колпаках,

      В своих ободранных халатах,

      Они кричали в желтый прах,

      Они рыдали на закатах.

      Там вечером, – и нем, и строг —

      Вставал над крышами пустыми

      Коралловый, кровавый рог

      В лазуревом, но душном дыме.

      И как повеяло весной,

      Я убежал из душных камер;

      Упился юною луной;

      И средь полей блаженно замер;

      Мне проблистала бледность дня;

      Пушистой вербой кто-то двигал;

      Но вихрь танцующий меня

      Обсыпал тучей льдяных игол.

      Мне крова душного не жаль.

      Не укрываю головы я.

      Смеюсь – засматриваюсь вдаль:

      Затеплил свечи восковые,

      Склоняясь в отсыревший мох;

      Кидается на грудь, на плечи —

      Чертополох, чертополох:

      Кусается – и гасит свечи.

      И вот свеча моя, свеча,

      Упала – в слякоти дымится;

      С чела, с кровавого плеча

      Кровавая струя струится.

      Лежу… Засыпан в забытье

      И тающим, и нежным снегом,

      Слетающим – на грудь ко мне,

      К чуть прозябающим побегам.

      Меж сиреней, меж решеток

      Бронзовых притих.

      Не сжимают черных четок

      Пальцы рук твоих.

      Блещут темные одежды.

      Плещет темный плат.

      Сквозь опущенные вежды

      Искрится закат.

      У могил, дрожа, из келий

      Зажигать огни

      Ты пройдешь – пройдешь сквозь ели:

      Прошумят они.

      На меня усталым ликом

      Глянешь, промолчишь.

      Золотое небо криком

      Остро взрежет стриж.

      И, нарвав сирени сладкой,

      Вновь уйдешь ты прочь.

      Над пунцовою лампадкой

      Поднимаюсь в ночь.

      Саван крест росою кропит,

      Щелкнет черный дрозд,

      Да сырой туман затопит

      На заре погост.

      Золотому блеску верил,

      А умер от солнечных стрел.

      Думой