Фьямметта. Пламя любви. Часть 2. Ана Менска
Читать онлайн книгу.
¡recuerda! ¡Eres sólo mía! ¡Vamos!¡Admítelo![121]
От изнеможения Фьямма стонет на итальянском:
– Хватит, маркиз, прошу вас, хватит!
– Terminaré cuando admitas que eres mía. Completamente… Indivisiblemente… Absolutamente mia…[122] – вколачивает он ей приговор напряженным телом.
– ¡Soy tuya! ¡Sólo soy tuya! ¡Y seré tuya[123], – выкрикивает Фьямметта на испанском в надежде, что, расслышав слова, Луис Игнасио прекратит эту сладкую пытку.
Услышав желаемое, де Велада задвигался резче. Яростные толчки внутри тела распаляют глубинные вулканчики удовольствия, о наличии которых Фьямметта не подозревала. И вдруг спазм мощного, упоительно-приятного чувства скрутил нутро в болезненно-сладостный жгут. Ей показалось, что внутри нее взорвалось собственное солнце и рассыпалось огненными осколками по телу. И этот взрыв выбросил обессилевшее тело ввысь, где оно распылилось на миллиарды частиц неописуемого блаженства, бурлящей радости и искрящегося счастья.
А маркиз всё продолжает и продолжает двигаться с неменьшей интенсивностью, высекая из юной жены новые и новые искры удовольствия. Извечными, как и весь наш древний мир, толчками, обладающими сокрушительной, как у стенобитного тарана древности, мощью, Луис Игнасио Фернандес де Москосо и Арагон, равно как и миллиарды мужчин до него, утверждал сейчас и закреплял право на обладание женщиной, которую избрал себе в спутницы жизни. И Фьямметта Джада, как и миллиарды женщин до нее, смиренно подчинялась мужской силе, покорно принимала тело и волю мужа, признавая его супружеское право как бесспорное и безоговорочное.
С каждым новым яростным толчком внутри себя Фьямма взлетала всё выше и выше. Не выдержав головокружительной эйфории, какую ранее не приходилось испытывать, Фьямметта Джада натужно застонала. Но ощущения были слишком сильными, чтобы их сдерживать, поэтому она тут же перешла на крик.
Луис Игнасио сотни раз слышал женские крики, свидетельствующее о наступлении пика, но ни разу не вслушивался в них, не старался различить в них меру возбуждения, не охотился с такой страстностью за удовольствием партнерши. С этой маленькой женщиной всё было как в первый раз, не так, как с другими. Острее, пикантнее, горячее. Возможно, так было оттого, что он впервые был возбужден сверх всякой меры.
Эта маленькая рыжеволосая женщина не просто огонь, она пылающий пожар, грозящий спалить его до основания. Де Велада и представить не мог, что можно до такой степени вожделеть женщину. До звона в ушах. До помутнения рассудка. До жгучей пелены в глазах.
Луис Игнасио хрипло застонал, рвано хватая ртом воздух, и в несколько особо резких толчков, в которых выразилась вся ярость желания, излился в молоденькую жену сильно и мощно. Его словно катапультой выбросило в небо, где он пролетел сквозь град из ослепительно ярких искр.
Выплеснувшись до капли, Луис Игнасио упал обессиленно на тело юной маркизы де Велада и прохрипел ей в самое ухо:
– Mi obsesión… Mi dolor… Mi maldición… Mi locura… ¡Dulce locura![124]
Скатившись в сторону, лег на
Ты моя девочка… моя, слышишь, моя девочка… запомни! Ты только моя! Давай же! Признай это! (исп.).
Я закончу, когда ты признаешь, что ты моя. Полностью… Безраздельно… Абсолютно моя… (исп.).
Я твоя! Я только твоя! И я буду твоей! (исп.).
Моя одержимость… Моя боль… Мое проклятие… Мое безумие… Сладкое безумие! (исп.).