Друзья, вы оба мне не раз

      Помочь умели в горькой доле;

      Как ваше мненье: хорошо ли

      Пойдут дела теперь у нас?

      Хотел бы публике я угодить на славу:

      Она сама живет и жить другим дает.

      Подмостки есть; театр готов; забаву

      Уж предвкушает радостно народ.

      У нас ведь все к чудесному стремятся:

      Глядят во все глаза и жаждут удивляться.

      Мне угождать толпе хоть и не новый труд,

      Но все ж меня берет невольное сомненье:

      Прекрасного они, конечно, не поймут,

      Зато начитаны они до пресыщенья.

      Вот дать бы пьесу нам поярче, поновей,

      Посодержательней – для публики моей!

      А ведь приятен вид толпы необозримой,

      Когда она вокруг театра наводнит

      Всю площадь и бежит волной неудержимой,

      И в двери тесные и рвется и спешит.

      Нет четырех часов, до вечера далеко,

      А уж толпа кишит, пустого места нет, –

      Точь-в-точь голодные пред лавкой хлебопека,

      И шею все сломить готовы за билет.

      Такие чудеса во власти лишь поэта!

      Мой друг, теперь прошу: скорей ты сделай это.

      Не говори мне о толпе безумной –

      Она в нас мысли лучшие гнетет;

      Избавь меня от этой давки шумной,

      Влекущей мощно в свой водоворот;

      Нет, тишины ищу я, многодумный, –

      Лишь там поэту радость расцветет;

      Там, только там божественною властью

      Любовь и дружба нас приводят к счастью.

      Что в глубине сердечной грудь лелеет,

      Что просится на робкие уста –

      Удачно ль, нет ли, – выйти чуть посмеет

      На свет – его погубит суета!

      Нет, лучше пусть годами дума зреет,

      Чтоб совершенной стала красота!

      Мишурный блеск родится на мгновенье,

      Прекрасному – потомства поклоненье!

      Потомство! Вот о чем мне речи надоели!

      Что, если б для него – потомства – в самом деле

      И я бы перестал смешить честной народ?

      Кто ж публику тогда, скажите, развлечет

      Веселой шуткою, ей нужной, без сомненья?..

      Нет, как хотите, а держусь я мненья,

      Что весельчак заслужит свой почет

      И что забавник – не лишен значенья.

      Кто интересен публике, мой друг,

      Тот говорить с толпою может смело;

      Увлечь ее – ему пустое дело,

      Успех тем легче, чем обширней круг!

      Итак, смелей вперед! Вы можете заставить

      Фантазию, любовь, рассудок, чувство, страсть

      На сцену выступить; но не забудьте часть

      И шаловливого дурачества прибавить.

      А главное, мой друг, введите приключенья!

      Глазеть на них – толпе нет выше наслажденья;

      Ну и пускай толпа, разиня рот, глядит…

      Причудливую ткань раскиньте перед нею –

      И вы упрочили за пьесою своею

      Успех, и к вам толпа уже благоволит.

      Пусть масса массу привлекает!

      Пусть каждый кое-что на вкус получит свой!

      Кто много предложил, тот многим угождает –

      И вот толпа идет, довольная, домой.

      Смелее все в куски мельчайшие крошите –

      И этот винегрет успех доставит вам.

      Легко вам выдумать, легко представить нам!

      Что пользы, если вы им «целое» дадите?

      Ведь публика ж его расщиплет по кускам.

      И вы не видите, как гнусно и постыдно

      Такое ремесло? Иль не художник я?

      Дрянных писак пустая пачкотня

      У вас вошла уж в правило, как видно.

      Не может нас упрек подобный