Иди других ищи себе рабов:

      Мне высшие права природа уделила.

      Предам ли на позор высокий дар богов?

      Продажна ли певца святая сила?

      Чем трогает сердца восторженный поэт?

      Какая сила в нем стихиями владеет?

      Не та ль гармония, что в сердце он лелеет,

      Которою, творя, объемлет он весь свет?

      Когда природа-мать движеньем равнодушным

      Нить вечную влечет веретеном послушным,

      Когда все сущее, сменяясь каждый час,

      В нестройный, резкий хор сливается вкруг нас, –

      Кто звуки мерные в порядке размещает,

      Чьей речи верный ритм живителен и тверд?

      Кто единичное искусно обобщает,

      Объединяя все в торжественный аккорд?

      Кто бурю выразит в борьбе страстей кипучей,

      В теченье строгих дум – зари вечерней свет?

      Весны роскошный лучший цвет

      К ногам возлюбленной бросает кто, могучий?

      Кто цену придает незначащим листам,

      В прославленный венок вплетая листья эти?

      Кто стережет Олимп, кто друг и связь богам?

      Мощь человечества, живущая в поэте!

      И долг ваш – эту мощь на деле применить!

      Итак, ловите же минуты вдохновенья,

      Как ловит ловелас предлог для похожденья!

      Угодно ль, например, любовь изобразить?

      Случайно сходятся – взаимное сближенье,

      Затем – свидания, надежды, опасенья;

      То счастье близко к ним, то вновь уходит вдаль,

      То ревность, то боязнь, то радость, то печаль, –

      Глядишь – готов роман. И так-то все на свете.

      Смелей лишь черпайте из жизни всех людей –

      И для задуманной комедии своей

      Не будете нуждаться вы в предмете.

      Всяк испытал, конечно, чувства эти,

      Но редкий знает, сколько в них чудес!

      Где ни копните – тут и интерес!

      Картина попестрей, поменьше освещенья

      Да искра истины средь мрака заблужденья,

      И смотришь – славное сварили вы питье,

      По вкусу каждому: в нем всяк найдет свое.

      Цвет юности идет сюда, мечтая,

      Что откровенье в пьесе он найдет,

      И нежных душ чувствительная стая

      Меланхоличной пищи сердцу ждет;

      В одном одну мечту, в другом другую будит

      Рассказ искусный ваш, и каждый зритель будет,

      Ручаюсь, вашей пьесой восхищен:

      Что в сердце у него, то в пьесе видит он!

      Они еще не прочь и плакать, и смеяться,

      Возвышенное чтить и блеском восхищаться.

      Кто пожил, на того не угодишь ничем,

      А тот, кто не созрел, доволен будет всем!

      Отдай же годы мне златые,

      Когда и сам я был незрел,

      Когда я песни молодые,

      Не уставая, вечно пел!

      В тумане мир передо мною

      Скрывался; жадною рукою

      Повсюду я цветы срывал

      И в каждой почке чуда ждал.

      Я беден был – и все, что надо

      Для