Ну, вот мы и на месте, у конца земли,

      В безлюдном скифском, дальнем и глухом краю.

      Пора, Гефест, исполнить, что наказано

      Тебе отцом, и святотатца этого

      К скалистым здешним кручам крепко-накрепко

      Железными цепями приковать навек.

      Твою ведь гордость, силу всех ремесл – огонь

      Похитил он для смертных. За вину свою

      Пускай теперь с богами рассчитается,

      Чтоб наконец признал главенство Зевсово

      И чтоб зарекся дерзостно людей любить.

      Вы, Власть и Сила, все, что поручил вам Зевс,

      Уже свершили, ваше дело сделано.

      А я – ужель я бога, мне подобного,

      К суровым этим скалам приковать решусь?

      Увы, решусь. Ведь нет другого выхода:

      Всего опасней словом пренебречь отца.

      Фемиды мудрой сын высокомыслящий,

      Я против воли и твоей и собственной

      Тебя цепями к голой прикую скале,

      Где голосов не слышно человеческих

      И лиц людских не видно. Солнце жгучее

      Тебе иссушит тело. Будешь ночи рад,

      Что звездным платьем жаркий закрывает свет.

      И солнцу, что ночную топит изморозь.

      Не будет часа, чтобы мукой новою

      Ты не томился. Нет тебе спасителя.

      Вот человеколюбья твоего плоды.

      Что ж, поделом, ты бог, но гнева божьего

      Ты не боялся, а безмерно смертных чтил.

      И потому на камне этом горестном,

      Коленей не сгибая, не смыкая глаз,

      Даль оглашая воплями напрасными,

      Висеть ты будешь вечно: непреклонен Зевс.

      Всегда суровы новые правители.

      Что медлишь и зачем ты богу этому,

      Врагу богов, беззлобно соболезнуешь?

      Ведь он же отдал смертным и твои права.

      Родство и дружбу не могу не чтить, пойми.

      Я понимаю. Но отца ослушаться

      Неужто можешь? Это ль не всего страшней?

      Ни мягкости не знаешь, ни сочувствия.

      О