Им ответ подсказан:

      Флоренции отказ – еще до просьбы.

      Но кто принять участье хочет в деле,

      В Тоскане – тем сражаться разрешаем

      В тех и других войсках.

                          Да, это может

      Быть славной школой для дворян, что жаждут

      И подвигов и дел.

                     Кто там идет?

      Бертрам, граф Руссильонский, государь.

      Ты, юноша, лицом точь-в-точь отец:

      Заботливо и не спеша, природа

      Прекрасно создала тебя; так будь же

      И духом схож с отцом! Привет в Париже.

      Признательность вам приношу с почтеньем.

      Хотел бы я телесно быть здоровым,

      Как в день, когда с твоим отцом мы дружно

      Впервые вышли в бой! В военном деле

      Он был искусен: изучил его

      Он у храбрейших. Долго он держался,

      Но старость-ведьма злобно к нам подкралась

      И вывела из строя!.. – Как отрадно

      Мне говорить о нем! В младые годы

      Имел он острый ум, что часто видим

      И в нашей молодежи. Но их шутки

      На них же обращаются самих,

      Не смягчены учтивостью придворной;

      А в гордости его не замечалось

      Презренья, гнева, горечи: в ней мог

      Лишь равный пробудить их. Честь его,

      Как точные часы, минуту знала,

      Когда заговорить; его язык

      Тогда повиновался стрелке. В низших

      Он видел существа иного ранга,

      Но к их рядам склонял свое величье,

      Их этим возвышал; хвалой их скромной

      Смирял себя. Такого б человека

      За образец взять нашей молодежи, –

      Тогда б ей стало ясно, что она

      Идет назад!

                Мессир, хвала такая

      Прекраснее, чем на его гробнице:

      Та надпись славит его память меньше,

      Чем царственная речь.

      О, будь я с ним! Сказал бы он (вот точно

      Его я слышу – слов разумных всуе

      Не рассыпал, но сеял, чтоб взросли

      И дали плод): «Я не желаю жить…»

      Так грустно он порою говорил,

      Когда забавам наставал конец:

      «Я не желаю жить, когда не станет

      В лампаде масла, чтоб не быть мишенью

      Для юности, готовой презирать

      Все, что не ново, отдавать вниманье

      Лишь внешности – свою меняя верность

      Быстрей, чем моды». Вот чего хотел он.

      За ним вослед и я того ж хочу:

      Раз не могу ни воска я, ни меда

      Нести в свой дом, пора мне прочь из улья –

      Работникам дать место.

                          Вы любимы:

      Кто и молчит о том, без вас страдал бы.

      Я