Длинные и рыжие языки от пламени

      обрамляют бережно детские черты.

      Если б знать заранее что ты будешь ранена

      от тебя теперешней я бы смог уйти.

      Ты лежишь несчастная, догола раздетая,

      не стыдясь, бесстыжая, взгляда моего.

      Песня твоя нежная, до конца не спетая,

      словно сердце выжгла, не задев его.

      То появляются,

      то тонут

      в глухой толпе

      глаза святых…

      Не то, что их

      никто не помнит…

      А просто людям

      не до них!

      Пуговки пугали —

      глаз не отвести…

      Как ходики,

      как волны,

      как слоны в степи и ки-

      ты,

      и молнии,

      и осьминоги.

      Нежностью пылали

      до самого утра,

      сердце пьяными бесом

      хохотало.

      А в глазах стояла

      розовая мгла —

      голубого неба

      не хватало.

      Трамвай по рельсам рыщет,

      но не видать ни зги.

      Постылое винище

      не вылечит тоски.

      Влюбленные, сгорая,

      шипят как пара змей.

      От боли замирая,

      любить нежнее смей!

      Ты в городе пустынном

      навеки одинок,

      поставленный в витрине

      нейлоновый цветок.

      Кому тебя подарят,

      химический продукт?

      Стоишь в дешевой таре,

      зеленый, словно труп.

      Белым саваном укроет

      землю первый чистый снег.

      Но ничто не успокоит

      сердце глупое вовек.

      Не пытайся стать далекой —

      там я жду тебя давно.

      Все мы странно одиноки,

      но глядим в одно окно.

      Жизнь проходит стороною,

      не волнуйся, не грусти —

      станешь нежною струною,

      все забудешь горести.

      И когда-нибудь сольются

      наши мысли и сердца

      в то единое, что мнится

      нам за чудеса Отца.