Но всё ли, милый друг,

      Быть счастья в упоеньи?

      И в грусти томный дух

      Находит наслажденье:

      Люблю я в летний день

      Бродить один с тоскою,

      Встречать вечерню тень

      Над тихою рекою

      И с сладостной слезою

      В даль сумрачну смотреть;

      Люблю с моим Мароном

      Под ясным небосклоном

      Близь озера сидеть,

      Где лебедь белоснежный,

      Оставя злак прибрежный,

      Любви и неги полн,

      С подругою своею,

      Закинув гордо шею,

      Плывет во злате волн.

      Или, для развлеченья,

      Оставя книг ученье,

      В досужный мне часок

      У добренькой старушки

      Душистый пью чаек,

      Не подхожу я к ручке,

      Не шаркаю пред ней;

      Она не приседает,

      Но тотчас и вестей

      Мне пропасть наболтает.

      Газеты собирает

      Со всех она сторон,

      Всё сведает, узнает:

      Кто умер, кто влюблен,

      Кого жена по моде

      Рогами убрала,

      В котором огороде

      Капуста цвет дала,

      Фома свою хозяйку

      Не за что наказал,

      Антошка балалайку

      Играя разломал. —

      Старушка всё расскажет;

      Меж тем как юбку вяжет,

      Болтает всё свое;

      А я сижу смиренно

      В мечтаньях углубленный,

      Не слушая ее.

      На рифмы удалого

      Так некогда Свистова

      В столице я внимал.

      Когда свои творенья

      Он с жаром мне читал,

      Ах! видно, бог пытал

      Тогда мое терпенье!

      Иль добрый мой сосед,

      Семидесяти лет,

      Уволенный от службы

      Майором отставным,

      Зовет меня из дружбы

      Хлеб-соль откушать с ним.

      Вечернею пирушкой

      Старик, развеселясь,

      За дедовскою кружкой

      В прошедшем углубясь,

      С Очаковской медалью

      На раненой груди,

      Воспомнит ту баталью,

      Где роты впереди

      Летел на встречу славы,

      Но встретился с ядром

      И пал на дол кровавый

      С булатным палашом.

      Всегда я рад душою

      С ним время провождать,

      Но, боже, виноват!

      Я каюсь пред тобою,

      Служителей твоих,

      Попов я городских

      Боюсь, боюсь беседы

      И свадебны обеды

      Затем лишь не терплю,

      Что сельских иереев,

      Как папа иудеев,

      Я вовсе не люблю,

      А с ними крючковатый

      Подьяческий народ,

      Лишь взятками богатый

      И ябеды оплот.

      Но, друг мой, естьли