В тамбуре последнего вагона

      поезда Москва-Баку, отчалив от Кизил-юрта,

      синие зрачки Севера-деспота

      пляшут за кормой в грязном окошке,

      прячутся, выпрыгивают снова,

      скачут по шпалам, лучатся путевыми

      семафорами на разъезде, в лесу рельс,

      расходящихся, сливающихся в заповедный

      полюс Лобачевского, по лесенке шпал

      можно покорить Северный полюс в мыслях.

      Худющий как ветка, ушастый парень,

      с залысинами под пышной шевелюрой,

      обкуренный в дымину, с бородавкой на веке,

      вдруг внешне – вот ведь чушь, ничего общего,

      конечно, но что-то такое мелькнуло, пусть и

      в воображении, но всё же – этот парень

      напомнил мне Александра Гольдштейна:

      стоит, нервничает, выглядывает в щелку —

      в вагонный коридор, где дагестанские менты

      проверяют документы, досматривают багаж.

      Палец у одного мента на курке «калаша»,

      глаза ошалелые бегают, другой ставит каждого

      пассажира стоймя, прикладывает к его скуле

      разворот паспорта. «А что это – родинка?

      Откуда? Тут есть, там нет. Где паспорт получал,

      Мирза-ага? Садись, отдыхай. Теперь ты.

      Домой едешь? В гости? Где паспорт получал?»

      Здравствуй, Саша! Вот таким макаром

      везу тебя на родину. Распяли нас эти двое суток.

      Тяжело мне, тебе чуть проще:

      ни вони ста мужиков, ни духоты, ни стука

      сердца – ты летишь со мной на третьей полке…

      Вниз лицом, то подмигиваешь, или киваешь,

      или повернешься навзничь, на груди

                                                                            сложишь руки,

      закроешь глаза, и я испугаюсь…

      Ты знаешь, что я заметил?!

      Послушай! За эти семнадцать

      лет разболтались рессоры подвижного состава,

      и колеса стали выть на поворотах —

      долго-долго тянется поезд, меняя азимут,

      из последнего вагона видно, как локомотив

      набегает вспять окоему, и солнце

      падает в скрипичный вой колес. Этот вой

      разнимает,