Мой друг, в твоей груди сердца те обитают,

      Что – думал я – в стране теней уже витают;

      Царят же в ней любовь с утехами ея

      И для меня давно погибшие друзья.

      Как много слез любовь коварно похитила

      Из глаз моих как дань погибнувшим друзьям,

      Тогда как ты их всех в себе самой укрыла –

      И вот до этих пор лежат они все там!

      Могила ты, где страсть живет, как под землею,

      Украшенная вдруг трофеями друзей,

      Отдавшими тебе все данное им мною –

      И вот принадлежит все вновь тебе, моей.

      Ты образами их в глазах моих светлеешь

      И через них теперь всего меня имеешь.

      О, если ты тот день переживешь печальный,

      В который смерть меня в ком грязи превратит,

      И будешь этот гимн просматривать прощальный,

      Исшедший из души того, кто уж зарыт, –

      Сравни его стихи с позднейшими стихами –

      И сохрани его не ради рифм пустых,

      Подбор которых так приятен для иных,

      А ради чувств моих, измученных страстями.

      Ты вспомни обо мне тогда – и возвести:

      «Когда бы с веком мог талант его расти,

      Любовь бы помогла создать ему творенья,

      Достойные стоять всех выше, без сомненья;

      Но так как он в гробу, певцы ж родятся вновь,

      То буду всех читать: им – честь, ему – любовь».

      Как часто видел я прекрасную Аврору,

      Когда златились вкруг луга, холмы и лес,

      Покорные ее ласкающему взору,

      И рдели ручейки алхимией небес.

      Но тучам вслед, она покорно позволяла

      Топтать в пути свое небесное лицо –

      И, нисходя с небес, позорно укрывала

      На западе во тьме лучей своих кольцо.

      Увы, так и мое светило дня сначала

      Победно надо мной горело и блистало,

      Явившись лишь на миг восторженным очам!

      Теперь же блеск его вновь туча затмевает.

      Но страсть моя за то его не презирает:

      Пусть меркнет солнце здесь, коль нет его и там!

      Зачем пророчить день такой прекрасный было

      И приказать мне в путь пуститься без плаща,

      Чтоб облако в пути чело мне омрачило

      И взор лишило мой очей твоих луча?

      Что пользы в том, что луч тот, выйдя из-за тучи,

      Следы дождя на мне способен осушить?

      Не станет же никто хвалить бальзам пахучий,

      Что, и врачуя, боль не в силах уменьшить.

      Так и в стыде твоем не будет исцеленья,

      А сожаленье мне утрат не возвратит,

      Затем что не найти в отмщенье облегченья

      Тому, кто уж несет тяжелый крест обид.

      Слеза ж твоя – жемчуг, уроненный любовью:

      Она лишь искупить