Гамлет и Маргарита. Антон Юртовой
Читать онлайн книгу.
добра, совести и других категорий этики о негативе можно было просто не размышлять и не придавать ему никакого значения.
С феноменом чести именно таким «способом» приходилось «разбираться» народам земли, начиная с древности и особенно с той поры, когда этику стали осознавать в качестве рычага, призванного содействовать процессам урегулирования жизни в сообществах. Причём изменённые, очередные, «новые» модели всегда представлялись людям настолько близкими к привычному, обобщённому понятию, что отличия от него надолго оставались размытыми и как бы не существующими. Во многом такое положение сохраняется ещё и сегодня…
* * *
В «Гамлете» речь идёт, конечно, о чести, которую хотя и можно считать идеалом в самом широком значении этого слова, но в то же время она есть и предмет, что называется, реальный. Автором текста трагедии её содержание конкретизировано в том отношении, что на вид она выставлена в своей форме. Это честь – особенная величина неписаного права эпохи европейского феодализма, «воспреемница» чести раннесредневековой, раннефеодальной, рыцарской.
В ней умещаются краски до предела облагороженной, одухотворённой, увлекательной романтики и одновременно – оттенки убивающей, беспощадной, злой и слепой жестокости. В России её принято называть дворянской.
Если кто-нибудь из числа феодалов-мужчин даже высокого имущественного или властного ранга имел неосторожность нарушить своё, пусть лишь устное и даже очень мелкое обязательство, или изрекал в адрес кого-то из своего круга некое издевательское или оскорбляющее слово или выражение, – ему, такому «простаку», в виде расплаты и позора от оскорблённого, а заодно и ото всего феодального сословия могла служить по меньшей мере пощёчина; в порядке же вещей было то, что обиженный, он же и – мстящий «бросал перчатку», что означало сражение на шпагах или на мечах, до получения одним из участников поединка ранения или даже смерти кого-то из двоих.
Такой суровою мерой взаимной зависимости словно тугим и неразъёмным жгутом оказывались уже при своём рождении стянуты и съединены в целостную, монолитную армию-массу все без исключения представители рыцарско-феодального сословия, разумеется, в первую очередь – мужского пола. – Такое приобретение следовало беречь, заботиться о его «чистоте» и нерушимости. Что и выполнялось из поколения в поколение.
И тут нельзя было допустить хотя бы малейших послаблений, зауживаний смысла, поскольку для формации не находилось ничего другого, что можно было бы предложить взамен. Отменять же заведённый обычай не предусматривалось ни при каких обстоятельствах, ведь это бы значило лишить управляющего сословия ни много ни мало как благоденствия и благополучного существования.
Любопытно здесь и то, что с развитием феодализма на соблюдение сословной чести, кроме собственно её прямых «носителей», господ, задававших тон в развитии новоиспечённого режима, «настраивались» всё новые и новые общественные