Что оба мы облились потом

      И задрожали с страха оптом…

      Я стал невинной жертвой страха

      А мне нужна ль такая плаха?

      И хорошо, никто не видел,

      Как я в трусливом к дому виде

      Мчал вон от страха очумело,

      А потому пред всеми смело

      Дышать во все свободно жабры

      Я мог: какой средь вас я храбрый!

      А волка видел. Не живого.

      Но всё ж боялся зверя злого:

      С клыками пасть была в оскале,

      А потому стоял подале…

      Он был застрелен дядей ночью,

      Когда ткнул в хлев вдруг морду волчью,

      Знать, выстрел вовремя был меткий!

      Их ловят также, строя клетки,

      На крик ягнёнка иль козлёнка,

      Что в одиночестве прегромко

      Кричат, к родне своей взывая!

      То слышит волк, вся волчья стая;

      Чтоб крикунам вовсю дать перцу,

      В клеть входят… Вмиг за ними дверца

      И не даёт им вспять отхода,

      И вот попалась злая шкода!

      А молодняк кричит не тише,

      Но в безопасности – на крыше,

      Примотан крепко к ней верёвкой.

      Достать, прыжок имей хоть ловкий,

      Нельзя – так крыша сделана высоко,

      Приманку видит нюх лишь, око.

      Вот тут приходит, зверю рада,

      Мощь оружейного заряда,

      Она ему – за всё расплата,

      Ведь зла творил он многовато.

      Но это осенью и летом,

      Когда тепло ещё, при этом,

      Зимой замёрзнет вмиг ягнёнок,

      И пропадёт вон крик презвонок,

      Ведь жаль, хоть малую, скотину,

      Являет чудо что – картину

      В хозяйстве труженика вечно,

      И жаль ему того, конечно.

      Снимался с крыши тут страдалец,

      От зверя был что лишь на палец,

      И в ночь вновь смена караула,

      Кричал на крыше чтоб не снуло,

      Чтоб хищник в клеть попал бы новый,

      Успех ловца бы был бедовый.

      Потом клеть местоположенье

      Меняла, чтоб не в отдаленье

      Была от леса, где жилище

      Волков, откуда стайно рыщут

      Для нанесения урона

      Скотине. Клеть здесь – оборона.

      Но то мужицкое ведь дело.

      В войну ж их рать, ох, поредела…

      С детьми остались только вдовы,

      Что разорваться все готовы,

      Чтоб в норме было всё хозяйство

      И сыты дети – всё богатство,

      Да на колхоз трудиться днями,

      Уйти чтоб в зиму с трудоднями,

      Не класть чтоб зубы всем на полки,

      Стеречь, чтоб скот не съели волки,

      И выживать средь тяжких буден,

      Как их черёд не стал бы труден.

      У детворы ж свои понятья

      О жизни. В играх все‒то братья,

      Соседки – будто бы сестрёнки.

      Росли с годами, впав в силёнки,

      И помогали по хозяйству,

      Чтоб