Мультиверс. Литературный дневник. Опыты и пробы актуальной словесности. Евгений Ермолин
Читать онлайн книгу.
в особенности? В ней нет ничего прочного, ничего надежного, и былое величие, былые отличия не гарантируют почета сегодня и завтрашней памяти. В культурном контексте последних десятилетий это отозвалось и выразилось, в частности, в социальном сломе и поколенческом разрыве, в потере литературой своего особого статуса, инсигний и привилегий старинного литературоцентризма.
Литературная элита, союзписательская и толстожурнальная аристократия, внезапно маргинализировалась. Великие литературные темы закрылись или находятся под подозрением. Жизнь пошла мимо.
Кажется, это и есть главный чупрининский сюжет, если присмотреться хорошенько.
Из страны, страны далекой наш автор усилием памяти достает, как фокусник из шляпы, артефакты прошлой жизни. Мало чего в ней было хорошего, но вот молодость, литература и сопутствующая им писательская и читательская жизнь – точно были. И это даже не казалось чепухой, признаться. На фоне мутного бреда эпохи и затухавших горизонтов будущего это казалось эмиграцией в страну, где жизнь явно полнее и веселее.
Некоторые в Израиль, другие на Брайтон или даже в Париж, а мы – пишем и читаем. Читаем и пишем.
Если вы угадали в том, что я сейчас говорю, иронию, то, наверное, тоже недалеки от истины. Впрочем, это опосредованная реакция на не самое простое отношение к своему предмету автора книги. Он взболтал и поднял муть былой эпохи, о которой теперь не ностальгирует публично только самый ленивый обыватель. Но обыватель на то и годится, чтобы ностальгировать в пору кризиса и упадка. Да еще на то, чтобы служить живой пародией на какого-нибудь ветхого скелета советской эпохи. А Чупринин годится на многое остальное. Честность свидетельства, неакадемический, но системный ум и внятный здравый смысл, либерализм (то есть любовь к свободе, доходящая даже до некоторого попустительства и всеприятия) и чуждый радикальных ноток демократический прононс – все это собрано и предъявлено им в том букете, который уникален и как-то по-особому обаятелен.
Писали ж и печатали уже литературные мемуары о недавней эпохе, но как-то все не так, гораздо более сектантски и с подвохами, с комплексами, с умолчаниями. Не таков Чупринин. Он – вдохновенный живописец-панорамист, отдающий дань всему, что кажется ему занятной и любопытной краской треклятого и прекрасного прошлого.
В момент существенного оскудения творческих импульсов он, может быть, даже пытается подзарядить нас каким-никаким примером на основе личных воспоминаний – и о том, что казалось гранитом, а стало трухой, и о том, что сохранило качество и прочность.
Все имеет стоимость на рынке воспоминаний, всяк человек чем-то да занятно наследил, даже какой-нибудь убогий Дымшиц. А такие дымшицы в книге Чупринина бродят по литературным пампасам стадами. Колор локаль. Много пастозной живописи, хотя и акварелька случается, и медальоны поблескивают.
Описываемый автором