Затишье лунное ночное

      царило сонно над землёй.

      Поля, холмы и за горою

      в садах поместье над рекою

      объяты было тишиной.

      Не спал Уильям до рассвета.

      Прохладный ветер дул в окно.

      Он вниз спустился.

      – Как давно

      отец уехал?

      – В десять где-то,

      ещё вчера, милорд. – Лакей

      ему ответил. Тяжелей

      в душе, тревожней как-то стало.

      – Когда вернётся, не сказал он?

      – Мне жаль расстроить вас, но – нет.

      Не спится Вам?

      – Я прогуляюсь. —

      Он вышел в сад, вернуть пытаясь

      покой. Примерно десять лет

      ему в ту пору было. Чувство

      тревоги сильной сжало грудь.

      Не отогнать и не уснуть.

      – Прогулки ночью – безрассудство! —

      Услышал голос за спиной

      и обернулся.

      В лунном свете

      стоял отец. – Прогулки эти

      опасны, Вильям! Здесь не стой!

      Стоял Уильям у причала,

      смотря в глаза, не дав ответ.

      Казалось, тайна овевала

      отца высокий силуэт.

      Уилл запомнил ту минуту

      навек. Фатальным почему-то

      ему казался лунный свет,

      что отражался от фигуры

      отца, как будто бы с гравюры.

      Запомнил каждый он фрагмент:

      пейзаж и взор, и тот момент.

      Отца был облик совершенен.

      Красив, бесстрашен и надменен.

      Глаза небесной синевы,

      что смотрят в душу, без преграды

      читая в ней. Заметить надо:

      С трудом поверили бы вы,

      что был он смертным человеком.

      Такой необычайный взгляд:

      Владел секретом будто неким,

      Который страшен или свят.

      По ветру развевались кудри,

      Как лён, спадая ниже плеч,

      сияя в лунном