Долгий '68. Ричард Вайнен
Читать онлайн книгу.
«У скольких людей, которые родились с конца 1930-х по начало 1950-х, был свой 1968-й?» Пассерини делила «людей 68-го» на три группы: учившихся в университете, успевших покинуть студенческую скамью и устроиться на работу, еще сидевших за школьной партой. При этом она добавляла, что биологический возраст влиял на аффилиацию прежде всего тех, кто появился на свет после 1950 года, то есть приобщался к студенческим протестам, еще оставаясь в школе[110]. У товарищей Пассерини по университету и у их союзников-рабочих были разные представления о возрасте. К двадцати шести годам итальянский трудящийся обычно имел за плечами лет двенадцать оплачиваемого труда и несколько лет состоял в браке. Если это был мужчина, то он, вероятно, уже отслужил в армии, а если женщина, то у нее, скорее всего, уже были дети. Роуботам сама ощутила эту разницу в восприятии возраста, когда в начале 1970-х попыталась организовать протест уборщиц. Ее новые подруги – женщины из самой неблагополучной части рабочего класса – были тридцати- или сорокалетними, но «выглядели гораздо старше»[111]. Даже рабочие, участвовавшие в забастовках 68-го, далеко не все были молодыми. Согласно больничным записям, только троим из двадцати рабочих завода Peugeot в Сошо, обратившихся за медицинской помощью после стычек с полицией, было меньше двадцати пяти лет, а семеро из них родились в 1928 году или раньше[112].
Активистская деятельность сама по себе иногда втягивала радикалов в то, что консерваторы называли затянувшейся юностью – в период, отмеченный сбоем традиционных обрядов инициации. Выходец из рабочего класса, который родился в 1940-м, выпадал из традиционного ритма жизни, если не мог пройти медицинскую проверку на пригодность к военной службе в конце 1950-х. В начале 1968 года психолог посоветовал бы ему «повзрослеть», а когда он, возможно, пытался сделать это, студенческие беспорядки опять переворачивали все с ног на голову. В конце концов, он поступал на новый факультет в Университете Париж VIII в Венсене, который был создан soixante-huitards как раз для людей без квалификаций. Такой персонаж мог оставаться студентом, даже если ему было далеко за тридцать[113].
Некоторые историки разбивают поколение 68-го на отдельные «когорты». В Швейцарии в 1967 году 70 % радикальных активистов были моложе двадцати пяти лет. Между 1968 и 1970 годами этот показатель упал до 62 %, вероятно, из-за того, что активисты повзрослели. Однако в 1971–1973 годах он снова подрос до 75 %. Скорее всего, это произошло из-за того, что волнения 1968 года радикализовали новые группы молодежи. Однако между 1974-м и 1976-м снова был зафиксирован спад – до 54 %[114].
Некоторые участники событий 68-го со временем все охотнее начинали идентифицировать себя в поколенческих терминах. Иногда их восприятие собственной жизни менялось под влиянием того, как их изображали другие. Определенная «аполитичность» того поколения – или, точнее, отсутствие у него очевидных связей с крайне левой политикой – поначалу отталкивала «людей 68-го», но позднее, напротив, стала казаться им чем-то вполне приемлемым. Даже те, кто отошел
Luisa Passerini, Autobiography of a Generation: Italy, 1968 (Hanover, NH, 1996), pp. 23, 28.
Sheila Rowbotham, 'Cleaners' Organizing in Britain from the 1970s: A Personal Account', Antipode: A Radical Journal of Geography, 38, 3 (2006), pp. 608–25.
Nicholas Hatzfeld, 'Les Morts de Flins et Sochaux: De la Grève à la Violence Politique', Philippe Artières, Michelle Zancarini-Fournel (eds.), 68, une Histoire Collective, 1962–1981 (2008), pp. 322–5.
Nicolas Daum, Mai 68: Des Révolutionnaires dans un Village Parisien, 20 Ans Après (1988); см. интервью с респондентом по имени Мишель: pp. 89–104.
Nuno Pereira, Renate Schär, 'Soixante-Huitards Helvétiques: Étude Prosopographique', Le Mouvement Social, 239, 2 (2012), pp. 9–23.