Всё – позже будет. Всё случится,

      и слабость женская придёт:

      тебе поможет мой приход

      от прежней силы излечиться.

      Ты, подчинясь моей победе,

      своей нечаянной судьбе,

      совсем забудешь о себе —

      не станешь думать о побеге.

      Любовь придёт – и с ней не сладить,

      её изведаешь сполна.

      Не говори, что ты сильна:

      тобой уже владеет слабость.

      Моей любви мешает разум,

      он заставляет выбирать и ждать…

      Едва дождусь,

      как он меня опять

      удержит, глянув леденящим глазом.

      Капризных слов и шуток женских

      не оценить холодному уму;

      ну как сказать, ну как внушить ему,

      что я везде встречаю совершенства?

      Октябрь. Ум сильней сжимает кольца —

      оковы разума шершавы и тесны.

      Ах, музыканты, спите до весны —

      пока не зазвенят под снегом колокольцы.

      Испытания трудной судьбы

      прекращаются

      только во сне;

      это – после долгой ходьбы

      прислониться к стене

      или босым войти в ручей:

      вода снимает боль,

      вода – вон из ссадин соль —

      лучше любых врачей,

      с губ – соль, пусть глоток мал.

      Но всё. И не верь в её гладь:

      вода – не лучшее из зеркал,

      не смотрись: себя не узнать.

      Жесты, взгляды, движений ход

      в отражении неверны.

      Может быть, и ласка волны

      потому утешает, что лжёт?

      Единственный взгляд – и узнал,

      что это и чьей руки —

      из тысяч нарисованных лиц:

      этот неправильный овал

      и пустые – поменьше – кружки

      в штрихах ресниц —

      мой портрет,

      нарисованный от меня тайком,

      нарисованный на земле мелком

      девочкой рядом с сеткой классов.

      Белое