Ты не грусти, что мир уже не тот.

      Тот мир ушел, а мы с тобой остались.

      Ты помнишь, в детстве мы с тобой ругались.

      Обнимемся тесней, растопим лед.

      На смену прежнему пришел зубастый век.

      Бедней друзьями и богаче верой.

      Не оценить его вчерашней мерой,

      Нельзя ведь взвесить прошлогодний снег!

      Все позади, ну, как там ни крути.

      А все-таки как весело нам было.

      Любили мы, а сколько нас любило

      На суматошном жизненном пути!

      Страстями жили мы. Какой в том грех?

      Страшнее жить рассудком в полной мере.

      Ведь жизнь – всегда утраты и потери.

      Надежней нет в столетье нашем вех.

      Век двадцать первый, плотоядно скалясь,

      Доел страну и доедает жизнь.

      Сестренка! Не грусти, а улыбнись —

      Наш мир ушел, но мы пока остались.

      И вишни в цвету, и город в дыму,

      И наших фантазий печальный пепел,

      Наверное, облик грядущего светел,

      Но только не тянет меня к нему.

      А мне бы пожить на земле сейчас,

      А мне бы смотреть на людей и кошек,

      Кормить воробьев обедом из крошек

      И видеть бусины жадных глаз.

      А мне бы с друзьями пить вино,

      А мне бы бродить по лугам зеленым,

      Прибить скворечник над веткой клена,

      Кому там жить – не все ль равно?

      Тихий дворик, где играют в домино,

      Пьют в кустах дешевое вино,

      Где в песочнице играет детвора,

      И ограда потемневшая стара.

      Где влюбляются уже в двенадцать лет,

      Где встречают полупьяными рассвет.

      Там беседка сохранила звук гитар,

      Тихий шепот обнимающихся пар.

      Я спросил себя: «Послушай ты, старик!

      Для чего ты в этом дворике возник?

      Время речка, куда дважды не войти,

      Зря старался – твое детство не найти».

      Лесная речка похожа на вену земли.

      Далекий бор ощетинился, словно еж.

      Ты небеса своим недоверьем не зли,

      Возьмут и обрушат они ледяной дождь.

      На берегу теряет листву ветла.

      У мастерской ржавеет забытый плуг.

      Все-таки осень, время не для тепла.

      Грачи, как грузины, собрались лететь на юг.

      Туман по утру умело бинтует степь.

      А дятел из леса упрямо морзянку шлет.

      Корова не хочет покинуть свою клеть.

      Синицы у лужи не могут пробить лед.

      И журавли печально кричат с небес.

      Увидят ли завтра они свой дом?

      А на холме стоит одинокий крест,

      И месяц его бодает крутым лбом.

      На теплую печь спешит одинокий кот.

      Вздыхает во сне уставший от лая пёс.

      Лишь старый