Два часа спустя Джим отсутствующим взглядом смотрел на банку из-под колы у разделительного ограждения хайвея, порывы ветра перекатывали её из стороны в сторону. Её выбросили совсем недавно – рисунок на стенках ещё радостно переливался, как если бы впереди у неё было будущее.

      – Пробка!.. Весь город – одна большая пробка! – с задором восклицал ведущий по радио. – Даже не буду говорить, куда сегодня не стоит соваться. Это неважно. Ведь стоит, друзья мои, всё!

      Судорожными «перебежками» от столба к столбу, такси сумело было выбраться из каменного капкана Манхеттена лишь затем, чтобы намертво застрять здесь, в Квинсе, всего в нескольких милях от аэропорта. Таксист выругался на каком-то неизвестном Джиму диалекте и бессильно уткнулся головой в руль. Машина взвыла, но никто вокруг не обратил внимания. На забитой поперечной улице желтым светом обреченно перемигивались светофоры, ровной линией исчезая за холмом.

      Наконец, Джим встряхнулся, просунул в проем водительской клетки несколько двадцаток и распахнул дверь. Закинув на плечо рюкзак, он зашагал вперед, протискиваясь между машинами. В левом ряду безнадежно зажатая скорая помощь пока не теряла надежды прорваться вперед, её сирена ещё долго надрывалась позади.

      Зал вылета был пустынен. Завернув в туалет, Джим сорвал с себя парик и усы и замер перед зеркалом. Сквозь мутное стекло на него смотрело осунувшееся, вытянутое лицо, скулы резко выступали, горели воспаленные глаза.

      «Ну, нельзя же так, Джим…»

      Стойка 57 была пуста. Лишь одна скучающая девушка в форме задумчиво полировала ногти.

      – А где все? – устало спросил Джим, протягивая ей паспорт.

      – Застряли. Должен был лететь симфонический оркестр, – сказала она, шелестя страницами. – Но они наглухо встали ещё чуть ли не в Нью-Джерси. Так что только вас и ждем, мистер Треверс.

      Его вдруг передернуло. «Опять забыл поменять паспорт, – подумал он. – Ты совсем потерял форму, мистер Ра».

      – Хотите место у прохода?

      Через час Джим лежал, свернувшись калачиком в кресле, обняв колени и пытаясь ни о чём не думать. Красное вино в стаканчике дрожало мелкой рябью. Моторы бубнили что-то про себя, унося на его запад. Он прикрыл глаза, и постепенно словно погружённая в молоко Вселенная вокруг исчезла…