Пахали в ночь. Погожие деньки.

      Успеть, успеть посеять в землю зерна.

      Седые небеса пространны, глубоки,

      Земля вздохнувшая покорна.

      Кормилица и ласковая мать,

      Тебе не занимать терпения и воли,

      Ты не устала со смиреньем принимать

      Людей, не помня ни обид, ни боли.

      Падет зерно в твою густую плоть,

      Его остудит дождь, ночные ветры.

      Путем зерна, считая километры,

      Пойду и я. Благослови, Господь.

      Жизнь у старухи тяжела:

      Забыта и людьми, и Богом.

      Клонится старая ветла,

      Распались камни под порогом,

      И набок съехало крыльцо.

      Согнулась, сгорбилась старуха,

      В морщинах серое лицо,

      Давно глуха на оба уха.

      Сидит и смотрит на поля,

      Где рожь волнами колосится,

      Ей чудится – поет земля,

      Как в бездне неземная птица.

      Ей видится цветущий сад,

      Согретый солнцем на закате,

      И неба гаснущего взгляд,

      И сумрак в одинокой хате.

      Ну что же ты, поэт, среди людского шума

      Молчишь иль убегаешь прочь?

      Занозой залегла в душе угрюмой дума,

      И мучит, и томит тебя всю ночь?

      Где ж рифм твоих простое постоянство,

      Людскому шуму благостный ответ?

      Где суете мирской души твоей пространство?

      Иль растерял ты Богом данный свет?

      Молчишь, закрывшись в доме темном,

      И думаешь, что все уходит прочь,

      Что в этом мире, в сущности, бездомным

      Ты прожил жизнь и больше жить невмочь.

      Один, один в чужом закрытом доме,

      И друга нет, никто не стукнет в дверь.

      Стоишь в слезах в распахнутом проеме,

      Как в клетке одинокий зверь.

      Не поминаю Бога всуе,

      Закон не позволяет мне.

      Повсюду дьявол торжествует,

      Разгуливая по стране.

      Зловещие мелькают лица,

      Животный исторгают стон.

      Страна как древняя блудница,

      Весь мир – безумный Вавилон!

      Толпятся в праздности народы,

      Снуют в бесстыдной наготе.

      И затаились в пустоте

      Всепоглощающие воды.

      Иду дорогой от деревни,

      По обе стороны – поля,

      И никого на тракте древнем,

      Как