Кусочки, склеенные наспех,

      «Я» признаются, как единые,

      Ночному черту будет на смех,

      Кокон надут, без середины.

      Толкни бессовестной изменой

      И отстегай крикливым словом,

      И вот – трагикомическая сцена,

      Кусочки в прах упасть готовые.

      Предел терпения до взрыва

      Придвинут хаосом вплотную,

      К любви с несчастия порывы,

      И затошнит от поцелуя…

      Кусочек выпал цветом бездны,

      Затянут вязко слезой крови,

      И на полях цветы исчезнут,

      И небосвод с землею вровень.

      Держись, дерзай велела воля,

      Душа, придавленная гарью,

      Кричит спасительною болью,

      И смерть истому счастья дарит.

      Клей высох в желтую коросту,

      Неповоротливым мышленьем

      Уму понять себя не просто,

      Свободный дух он или пленник.

      А если пленник, где же стены?

      И кто тюремщик-истязатель?

      Дух, вопрошающий, заденут:

      Терпеть мне плоти мертвой хватит!

      И кокон в трещинах, срывает

      Порывом яркие кусочки…

      И прежде молодость живая

      Старухой бродит в одиночку…

      От себя заставь отречься,

      Ты сторонний гражданин,

      Наземь тяжесть скинь с заплечья,

      Будь ты всеми – не один,

      Растворись в кислотах жгучих,

      Гибче стань воды речной,

      Иль летучим газом лучше,

      В ноосферу толщиной.

      На молекулы распасться

      В духе сферы мысли чистой,

      Пропоёт в ночи двенадцать

      Барабан, труба горниста,

      Отыщи ты сборки точку,

      Где по атомам кристалл

      Воссоздаст тебя по строчке,

      Монолитным чтобы стал.

      Без вкраплений станешь чистым,

      Засияешь, как алмаз,

      Но угаснешь тоже быстро:

      Откололся ты от нас!..

      Вот оно как! Вольнодумец, затворник,

      Сиднем сидел, не пустил в землю корни,

      Перекати-поле с душой вольной птицы,

      А в обществе смело развязных боится,

      Походит, посмотрит и – нет!.. Было, было,

      Давно ль неизвестным далеким манило?

      Вот оно как!.. Эх, там хищные нравы,

      Там виноватые слабые, сильные правы.

      Пусть уж затворник – сам себе барин.

      Старик, твой знакомец,