Я был весь в пестрых лоскутьях,

      Белый, красный, в безобразной маске.

      Хохотал и кривлялся на распутьях,

      И рассказывал шуточные сказки.

      Развертывал длинные сказанья

      Бессвязно, и долго, и звонко —

      О стариках, и о странах без названья,

      И о девушке с глазами ребенка.

      Кто-то долго, бессмысленно смеялся,

      И кому-то становилось больно.

      И когда я внезапно сбивался,

      Из толпы кричали: «Довольно!»

      По городу бегал черный человек.

      Гасил он фонарики, карабкаясь на лестницу.

      Медленный, белый подходил рассвет,

      Вместе с человеком взбирался на лестницу.

      Там, где были тихие, мягкие тени —

      Желтые полоски вечерних фонарей, —

      Утренние сумерки легли на ступени,

      Забрались в занавески, в щели дверей.

      Ах, какой бледный город на заре!

      Черный человечек плачет на дворе.

      Ей было пятнадцать лет. Но по стуку

      Сердца – невестой быть мне могла.

      Когда я, смеясь, предложил ей руку,

      Она засмеялась и ушла.

      Это было давно. С тех пор проходили

      Никому не известные годы и сроки.

      Мы редко встречались и мало говорили,

      Но молчанья были глубоки.

      И зимней ночью, верен сновиденью,

      Я вышел из людных и ярких зал,

      Где душные маски улыбались пенью,

      Где я ее глазами жадно провожал.

      И она вышла за мной, покорная,

      Сама не ведая, что будет через миг.

      И видела лишь ночь городская, черная,

      Как прошли и скрылись: невеста и жених.

      И в день морозный, солнечный, красный —

      Мы встретились в храме – в глубокой тишине:

      Мы поняли, что годы молчанья были ясны,

      И то, что свершилось, – свершилось в вышине.

      Этой повестью долгих, блаженных исканий

      Полна моя душная, песенная грудь.

      Из этих песен создал я зданье,

      А другие песни – спою когда-нибудь.

      Вечерние люди уходят в дома.

      Над городом синяя ночь зажжена.

      Боярышни тихо идут в терема.

      По улице веет, гуляет весна.

      На улице праздник, на улице свет,

      И свечки, и вербы встречают зарю.

      Дремотная сонь, неуловленный бред —

      Заморские гости приснились царю…

      Приснились боярам… –