Светлейший князь Потёмкин-Таврический. Александр Брикнер
Читать онлайн книгу.
году[159].
Сомневаться в искреннем расположении Екатерины к князю во все это время нельзя. В ее письмах к нему не было конца ласкам и выражениям дружбы. Слова в роде «батенька», «голубчик», «mon coeur», «mon bijou», «батя», «папа» и проч. встречаются на каждом шагу. Впрочем, и в это время случались недоразумения, временные размолвки. Однажды князь требовал денег, но императрица отказала ему в этом; объясняя свой образ действий, Екатерина писала: «Хотя сердишься, но нельзя не говорить того, что правда». Другой раз она упрекнула князя в том, что он «смотрит сквозь пальцы». Он сильно обиделся и писал: «Когда бы перестали мои способности или охота, то можно избрать лучшего, нежели я, на что я со всею охотою согласен». Она старалась успокоить его, замечая: «Я колобродным пересказам не причина…»[160]
В «Записках» Энгельгардта встречается следующий рассказ, относящийся к 1783 году: «По разным причинам государыня оказала к князю немилость, и уже он собирался путешествовать в чужие края, и экипажи уже приготовлялись. Князь перестал ходить к императрице и не показывался во дворце, почему как из придворных, так и прочих знатных людей никто у него не бывал, а сему следуя и другие всякого звания люди его оставили; близ его дома ни одной кареты не бывало, а до того вся Миллионная была заперта экипажами, так что трудно было и проезжать. Княгиня Дашкова довела до сведения императрицы чрез сына своего, бывшего при князе дежурным полковником[161], о разных неустройствах в войске: что слабым его управлением вкралась чума в Херсонскую губернию, что выписанные им итальянцы и другие иностранцы для населения там пустопорожних земель за неприготовлением им жилищ и всего нужного почти все померли, что раздача земель была без всякого порядка и окружающие его делали много злоупотребления и тому подобное; к княгине Дашковой присоединился А.Д. Ланской. Императрица не совсем поверила доносу на светлейшего князя и через особых, верных ей людей тайно узнала, что неприятели ложно обнесли уважаемого ею светлейшего князя как человека, способствовавшего к управлению государством; лишила милости княгиню Дашкову, князю возвратила доверенность».
Рассказав затем о назначении Потёмкина президентом военной коллегии и фельдмаршалом, Энгельгардт продолжает: «He прошло еще двух часов, как уже все комнаты князя были наполнены, и Миллионная снова заперлась экипажами; те самые, которые более ему оказывали холодности, те самые более пред ним пресмыкались…»[162]
В 1785 году произошло возвышение Ермолова. Потёмкин относился благосклонно к этому гвардейскому офицеру; но Ермолов, по словам графа Сегюра, как очевидца, старался вредить Потёмкину в глазах Екатерины, обвиняя его, между прочим, в несправедливом обращении с несчастным бывшим крымским ханом Шагин-Гиреем. К Ермолову присоединились другие недоброжелатели князя, на которого посыпались доносы и поклепы. «Потёмкин, – как рассказывает французский дипломат далее, – гордый и надменный, не считал нужным оправдываться, покинул двор, находившийся
«Сб. Ист. Общ.», XLII. 393 и 410.
«Сб. Ист. Общ.», XLII. 402, 405.
Об отношениях Потёмкина к молодому Дашкову, см. Записки Дашковой в «Архиве князя Воронцова», XXI, 234, 261, 262, 377.
Записки Энгельгардта, 30–31.