Мы запрягаем вас в телеги,

      Тюки навьючивши добра,

      Нам быть от них чтоб в томной неге

      С утра и снова до утра.

      На что имеет право Белый,

      То Чёрным, Красным ввек табу,

      Пинок под зад им скороспелый,

      За возмущенье – быть в гробу,

      Ведь вы ничтожнейшая каста

      Без всяких жизненных всех прав,

      Судьба с того грызёт зубасто,

      С того имейте смирный нрав.

      И вереницей спешно мчатся,

      И ищут, носят всё еду,

      Клешней боятся Белых клаца,

      Чтоб не накликать вмиг беду.

      Попробуй съесть съестное что‐то,

      Найдёшь, несёшь что на горбу,

      Пусть с голодухи и охота,

      Вмиг явит Смерть на то табу.

      Под небом лишь – ютиться право,

      Под ливнем, холодом, жарой,

      Вот жизнь никчёмна, как отрава,

      Иди с того хоть на убой.

      Сгонялись вон с скамеек Белых,

      По тропам их идти – запрет,

      В клешнях вмиг будешь очумелых

      И пищей станешь на обед.

      Но Белый ум смотрел всё в Завтра,

      И он смекнул, сообразил,

      Уничтожать рабов что трата,

      И внешне к ним стал вроде мил…

      Создать позволили им семьи,

      Рабов в хозяйстве стала б тьма,

      Глумились, ясно, надо всеми,

      Они тупого, мол, ума.

      Вот семьи Чёрным только в радость,

      Отрада в них, хотя б на миг,

      При этом душ была парадность,

      Стихал от боли тяжкий крик…

      Семья же Белым вот обуза,

      Ведь жить старались лишь в себя,

      В своё бездоннейшее пузо,

      Вовсю безделье лишь любя.

      С того, глядь, численность их меньше

      Вдруг стала, чем их всех Рабов,

      Как подшутил над ними Леший,

      Всё меньше, меньше средь годов…

      К тому же, семьи однополы,

      А всей традиции закат,

      Над нею меч завис крамолы,

      Её спихнули напрочь в Ад.

      То идиотская их мода,

      Вот род их напрочь угасал…

      Спасенью не было уж брода,

      С того и род их стал вон мал.

      Тут ужаснулись и решили

      Чуть рабства снизить дикий пар,

      Не быть однажды чтоб в могиле,

      Чтоб не хватил расплат удар.

      Права даруем, мол, свободны!

      В душе злорадства же угар:

      – Но вы ничто. Мы благородны!

      В труде взвивать вам вечно пар.

      Позволим слугами трудиться,

      Но где есть Белый, Чёрный – вон!

      Отвратны, мол, все ваши лица,

      Вы Муравьиный низший клон.

      Вот Чёрных тяжкая работа,

      Оплата мизер, нет и той,

      Зато в труде обилье пота,

      Да всё под Белою пятой…

      Абориген как – друг их Красный —

      Что был прорежен, без земли,

      Он также жизнью жил ненастной,

      Вот ввек и был всё на мели…

      Живут