В повадке, мимике и жесте,

      а также в умственной наличности

      всегда есть сведенья о месте,

      где место этой милой личности.

      Я много раз давал зарок

      являть недвижную солидность,

      но верю я – наступит срок,

      её придаст мне инвалидность.

      Из массы зрительных явлений

      люблю я девок на экране:

      игра их нежных сочленений

      бодрит меня, как соль на ране.

      Витиевато, вяло, выспренно,

      косноязыча суть и слово,

      пытался высказать я искренно,

      как дивно всё и как хуёво.

      Время сыплет медленный песок,

      будущим заведуют гадалки,

      муза Клио катит колесо

      и сама в него вставляет палки.

      Если в мыслях разброд и шатание —

      значит, выпивкой скудно питание.

      Совсем уже бедняга – не герой,

      а выглядел когда-то победительно,

      кого-то ещё трахает порой,

      однако же не очень убедительно.

      Нас не тянет в неведомый рай,

      наша участь и тут не бедна:

      всё, что нам наливают по край,

      мы легко выпиваем до дна.

      В утопшей Атлантиде мне таинственно,

      что, если бы и впрямь она была,

      её бы помянули многолиственно

      еврейские торговые дела.

      Играет крупно Сатана,

      спустившийся с небес:

      часть жизни Богом нам дана,

      а часть нам дарит бес.

      Нелепо – сразу от порога

      судить и предопределять:

      чем нынче строже недотрога,

      тем послезавтра круче блядь.

      Цветы прельстительного зла

      обычно так однообразны,

      что только пыльного козла

      влекут их жухлые соблазны.

      Хотя я в меру разума и сил

      судьбу свою клонил к увеселению,

      у Бога я подачек не просил,

      а сам Он не давал их, к сожалению.

      Кому-то являясь то быдлом, то сбродом,

      надежды вселяя в кого-то,

      народ очень редко бывает народом,

      он чаще – толпа и болото.

      Мы часто в чаяньях заветных

      нуждаемся в совете Божьем,

      но знаков от него ответных

      постичь не можем.

      Как волк матёрый на ягнят

      взирает издали из леса,

      на наших шумных жиденят

      тепло глядят глаза прогресса.

      Ни разу я за жизнь мою

      не помню злобного порыва и гнева мутного,

      пускай враги мои в раю

      сто лет поют без перерыва, даже минутного.

      Себя трудом я не морочу,

      высокий образ не леплю,

      и сплю охотно днём. А ночью

      весьма охотно тоже сплю.

      Теченье