Моя туманная и нежная,

      исполосована бичами,

      не согрешившая, но грешная,

      совсем с не женскими плечами

      невыбираемая Родина —

      печально-сказочная Русь, —

      я твой герой и твой юродивый,

      твой Пересвет и Златоуст,

      и нескончаемое пение

      весёлых лип и сонных трав,

      и новое стихотворение,

      в котором твой полынный нрав

      моё грядущее и прошлое,

      как повилику, закрутил.

      Но за меня, моя хорошая,

      прости, кого я не простил.

      Ты вся в рябиновом пожарище,

      и знаком вечного огня

      в ночи, за облаком блуждающей,

      благослови на жизнь меня.

      Ах, какой суматошный праздник!

      Ах, какое вокруг веселье!

      Среди сотен похмелий разных —

      это худшее из похмелий.

      Мы живём, пропивая Бога,

      мы пропили и стыд, и совесть!

      Надо вроде бы так немного —

      не желать воровства и крови.

      Но ублюдки в Кремле воруют,

      но ворует татарин-дворник.

      Вот и пьёт человек, лютует,

      пропивая России корни.

      Забываем, кто был Кутузов,

      Невский и Александр Суворов.

      И страну потащило юзом…

      Под камланье жидовской своры

      соглашаемся жить с позором.

      Время – наших надежд ипостась.

      Время – странная сила природы.

      Существуем мы, плача, смеясь,

      и не помним прошедшие годы.

      Призадумайтесь прежде: зачем

      время делает вас человеком?

      Может, проще без всяких дилемм

      в бочке жить, наподобие греку.

      Ни к чему больше ветер ловить

      и кормить из руки Гамаюна.

      Пряжа времени – тонкая нить —

      может сделать красивым и юным

      или дедом в четырнадцать лет…

      Для него ни кнута, ни уздечки.

      Мир по-прежнему в дрёму одет,

      лунный луч, словно тонкая свечка.

      Мне себя почему-то не жаль,

      я во времени – точка пунктира.

      Время – наших надежд пастораль

      и критерий подлунного мира.

      Время тает, как лёд на реке,

      осторожно так… медленно тает…

      Испаряются буквы в строке,

      словно стая на юг улетает.

      Исчезает стремленье любить:

      верным рыцарем быть – это пошло.

      Лучше лунным лучом серебрить

      все духовные записи в прошлом.

      Но закручено время в спираль,

      дни проходят быстрее, быстрее…

      Вот такая у нас пастораль.

      А закат всё сильней пламенеет!

      Коллапс времени душит меня,

      подгоняя к заветному раю.

      Я поэт. Я источник огня,

      только время во мне догорает.

      Края нет в искривленьи времён,

      так откуда же волны набата,

      так откуда же времени стон,

      будто Русь погубили когда-то?

      Не сейчас, а в прошедших веках,

      мы – давнишних времён отголоски,

      и несём в стихотворных строках

      память времени – смерти полоски…

      Плоскость неба зажата в тоске,

      будто двери закрытого рая.

      Время тает, как лёд на песке,

      осторожно так… медленно тает…

      Я жить хотел, остепенясь

      от равнодушия и скотства,

      как прежде, плача и смеясь,

      струясь в потоке идиотства.

      Но отворился край небес,

      раскрылся смрадный запах тленья,

      и я опять взвалил свой крест

      одной строкой стихотворенья.

      И я кричу! И я ору:

      – Куда вы вновь бредёте,