Я не хочу быть поэтом; я хочу быть, как Бродский,

      Честным пред самим собою и своим народом,

      И лучше быть нищим и выглядеть по-идиотски,

      Чем всегда и во всем прикрываться Богом.

      Я хочу быть живым, но не в теле, а в мире.

      Смерти я не боюсь; назови хоть одну причину,

      Пока живы, мы все, как мишени в тире,

      И вопрос только: целят в лицо или в спину.

      Я врагам всё прощаю, хоть знаю, не стоит,

      Добродетель как выстрел в тревогой пропитанный воздух,

      Ничего не решает, но тебе может дорого стоить,

      Пока ты на коленях рисуешь отчаянный лозунг.

      Не хочу быть поэтом, решил я, терзать чьи-то души,

      Не мое, мне бы лучше домой, где жена приготовила ужин,

      Только я переплыл океан и рукой дотянулся до суши…

      Если Бог мне доверил слово, значит, я для чего-то нужен?

      В этом рабском мире, где порою не знаешь, кто ты,

      Мы в руках пропаганды и это – огромный минус,

      Я людей полюбил от Флориды до Миннесоты[1].

      Мы врагами считали друг друга, а врагом оказался вирус.

      I’ve never dreamt to be a poet, I'd rather Brodsky be akin,

      Be honest with myself and all the country theirs.

      I'd rather be deprived, eccentric and a stupid thing,

      Than hide my sins and trust in prayers.

      I'd rather join the world eternity but not inside my body

      Before I breath my last. I have no fear.

      While still alive, we are a moving target.

      There’s main concern: a shot in face or in your rear?

      My merit to never hold grudges against my foes

      Is void like a blast in a desert empty of any life.

      Beware! It shall not change the orbit the planet goes,

      But it may change you as you vow in futile cries.

      No, I won't be a poet, won't bother your hearts with my word,

      I'd rather stay home, hold my wife, be safe in my own Universe…

      Though, it seems I've been introduced to the art by the Lord,

      So there must be a reason behind my rhyme and my verse.

      In between the confusion and panic of freedomless world,

      We are ruled by the higher speeches designed to fight us.

      Whether you're from Florida or Minnesota, I love you all.

      We learned to trust nobody, right? But the ultimate foe is a virus.

      По могильным холодным плитам

      Лишь к тебе я стремлюсь во Вселенной,

      И мечтаю припасть к ланитам,

      Как к Мадонне благословенной.

      Ты меняешь времена года,

      Календарные месяцы, даты,

      И у самого небосвода,

      Как мой Бог на кресте, ты распята.

      Нас разделят стеной океана,

      И замедлят биение пульса,

      Все препятствия в главах романа —

      Лишь предлог, чтоб герой проснулся.

      Мы стоим одиноко, и молим,

      О спасении нашем взглядом,

      Офицеры играют лишь роли,

      Но их близкие с ними рядом.

      Я съедаю гордость, как блюдо,

      Как прописано: порционно,

      Но забыть, кто я и откуда, —

      Мысль предательству та подобна.

      Часто я вспоминаю Сашу[2]

      И его вопрос: «А кто судьи»?

      Я согласен