Я не из тех затейливых певцов,

      Что славят красоту небесной краше

      И превозносят прелесть образцов,

      Переполняя в рвении лести чашу.

      Творя гордыне жалкий антураж,

      Бросая тень на солнце, море, звёзды,

      Не зная меры, будто входят в раж,

      Ничтожной лестью сотрясая воздух.

      Как истинно влюблённый на века,

      Я блеск и нищету39 оставлю втайне.

      Из всех, рождённых матерью, пока

      Лишь ты достойней многих и печальней…

      Я не предам тебя и не продам,

      Лишь в тишине хвалу тебе воздам.

      Я не поверю зеркалу, что стар,

      Пока твой возраст – юности улика.

      Пусть смерть настигнет раньше, как удар,

      Чтоб не застал я увяданья лика!

      Я благолепьем сердца своего

      Тебя раскрашу в одеянье света,

      И ты моё украсишь естество

      Прекрасным взором молодого лета.

      Так береги себя, мой юный друг,

      Чтоб образ сердца твоего не истончался.

      Я ж с трепетом сиделки мерный стук

      В своей груди храню и в том поклялся!

      Не в силах я вернуть бесценный дар,

      Пока в глазах твоих я молод, а не стар.

      Как не достигший зрелости актёр,

      Что от волненья забывает роли,

      Иль как чудовище, что ярость распростёр

      От самой нежной и сердечной боли,

      Так я, благоговея, онемел.

      Не в силах отыскать зачатки воли,

      Сказать люблю я так и не посмел,

      И тяжко бремя безнадёжной доли.

      Пусть сочиненья скажут за меня,

      Они немые вестники признанья,

      В мольбе красноречиво говоря,

      Безмолвию послужат оправданьем.

      Услышь же, как молчанье говорит,

      Как я кричу глазами о любви…

      (О, научись же видеть между строк,

      Любовь, для сердца чуткого, – урок)40.