Родившийся в эту ночь. Максим Городничев
Читать онлайн книгу.
опричники задорно отозвались, хэкнули, и опрокинули по стакану.
– Ты нас позоришь! – сказала жуть.
– Не лезть – самый разумный выход! – рассудительно молвил я.
– Тогда я сам все тут порешаю! – рявкнул паразит, начиная вставать.
– Погоди, давай выпьем сначала, – взмолился я, – эй, корчмарь, водки! Два стакану!
Наше лицо перекосилось в задумчивости.
– Ладно, уболтал.
Вокруг колебалась и текла подвыпившая суета. Корчмарь принес водки и я не раздумывая залил в пасть первый стакан. Ух, пойло в сорок оборотов на поверку оказалось злее дядькиного самогона; горло и внутренности ожгло, на глаза навернулись две перламутровые слезинки. Но вот огонь погас, уступив место шерстяному теплу. Мир налился красками, а через минуту и смыслом. Я по-новому посмотрел на гуляк, жуть тоже призадумалась.
Незамеченный доселе боярин за стойкой свернул папиросу и ловким движением ввинтил ее в угол своих обветренных губ. Прикурил от свечи, затянулся и выпустил широкую струю дыма над столешницей. Был он плечист, и одеждой напоминал чиновника низкого разряда, промотавшего наследство и опустившегося до самого донышка: растянутые на коленках штаны заправлены в голенища, к когда-то белой рубахе прилипла хвоя и кусочки медовых сот. Он взял кружку и молча, не выпуская самокрутки, выпил. Корчмарь сразу ему подлил, ухватив волосатой пятерней медяк. Боярин крякнул довольно и чокнулся с соседом справа.
– Все, Иваш, – сказал он, похлопав старика по спине, – последнее пропиваю и конец мучениям.
Старик слушал будто в удивлении, пожевал деснами, отчего задвигалось все его лицо, складываясь в не похожие одна на другую фигуры.
– Не спеши, грешно это.
– А я и не спешу, – вздохнул боярин, промокнув нос в фиолетовых прожилках платком. – Иоанн войско на Казань собирает, запишусь в пехотные полки. Надеюсь, не вернусь.
– Чего это он, – спросила жуть.
– Безнадега, – вздохнул я.
Склонил боярин свою большую голову на короткой шее.
– Иваше налей, а мне будет, – сказал он корчмарю.
– На том спасибо, – ответил старик. – Боюсь, не свидимся уже. Мне землюшку топтать недолго осталось, на хмелю одном и держусь. Из Казани вернешься, навести могилку, уважь.
– Не вернусь, – с уверенностью сказал боярин, – лучше ты свечку за меня в храме поставь.
Дед свернул самокрутку и глубоко затянулся. Окаменевшие мозоли не дали его пальцам согнуться, делая их похожими на веточки – предосторожность, чтобы батя табачного духу не учуял.
– Не вернуться всегда успеешь, а коли цветов на мою могилку не положишь, и коли дети твои еще не зачатые не положат, по ночам к тебе являться буду. Вот те крест, – старик обмахнул себя, не выпуская дымящей папиросы.
Боярин поиграл желваками.
– Ну раз так, придется вернуться и детишек сделать, а то нахер ты мне по ночам нужен, Иваш, сам посуди.
– Так