И стены здесь имеют уши. Детям

      Известно это, я же позабыл

      И вот молчу, затем что перед этим,

      Быть может, слишком много говорил.

      Напрасно! Я тебе не враг, я даже

      Тебе забавную открою новость,

      Что Зоя мной просватана недавно

      За Трапезондского царя. Доволен?

      Я, госпожа, не весел и не грустен:

      О дочери ли Кесаря помыслить

      Осмелится кочующий араб?

      Быть может, данная тобою клятва

      Негаданно пришлась тебе по нраву,

      Быть может, перестал ты быть мужчиной,

      И женских ласк твое не хочет тело?

      Когда о женщине я вспомню вдруг,

      Мне кажется, меня как будто душат,

      В глазах темно, в ушах неясный звук

      И сердце бьется медленней и глуше.

      Так в чем же дело? Трапезондский царь,

      Конечно, полководец знаменитый,

      Правитель мудрый и любовник нежный,

      Но с Зоею он так всегда застенчив,

      Как будто он, а не она невеста.

      А девушкам, ты сам отлично знаешь,

      По песне судя, нравится другое.

      Ужели, госпожа, сказать ты хочешь,

      Что в жены мне дадут царевну Зою?

      Ну нет, не в жены, что ты перед ней?

      А так! И я, пожалуй, помогла бы.

      Здесь во дворце пустых немало комнат

      С бухарскими и смирнскими коврами,

      В саду лужаек с мягкою травою,

      Стеной прикрытых от нескромных взглядов,

      А у тебя и голод по объятьям,

      И стройный стан, и холеные руки,

      Певучий говор, пышные сравненья,

      Неотразимые для сердца дев.

      Ну что ж, согласен?

      Госпожа, я вижу.

      Что хочешь ты испытывать меня.

      Я так и знала, ты мне не поверил,

      Но так как ты мне нужен, я открою

      Тебе причину замыслов моих:

      Однажды эта дерзкая девчонка,

      Когда ее ударила я плеткой,

      Вдруг побледнела, выпрямилась гордо

      И назвала в присутствии служанок

      Меня, императрицу Византии,

      Александрийской уличной блудницей.

      А я на трон не для того вступила,

      Чтобы прощать такие оскорбленья.

      Пускай она окажется сама

      Блудницею, и Трапезондский царь

      Откажет опозоренной невесте!

      Прости мне, госпожа моя: с тех пор,

      Как я пленяю дев моим напевом,

      Моя любовь не горе и позор,

      А мир и радость приносила девам.

      Да страсть твоя, как новое вино,

      Шипит и пенится, а толку мало,

      Но подождем,