И город вот опять! Опять сияет бал,

      И полн жужжания, как улей, светлый зал!

      Вот люди, вот та жизнь, в которой обновленья

      Я почерпнуть рвался из сельской тишины…

      Но, Боже! как они ничтожны и смешны!

      Какой в них жалкий вид тоски и принужденья!

      И слушаю я их… Душа моя скорбит!

      Под общий уровень ей подогнуться трудно;

      А резвая мечта опять меня манит

      В пустыни Божии из сей пустыни людной…

      И неба синего раздолье вижу я,

      И жаворонок в нем звенит на полной воле,

      А колокольчиков бесчисленных семья

      По ветру зыблется в необозримом поле…

      То речка чудится, осыпавшийся скат,

      С которого торчит корней мохнатых ряд

      От леса, наверху разросшегося дико.

      Чу! шорох – я смотрю: вокруг гнилого пня,

      Над муравейником, алеет земляника,

      И ветки спелые манят к себе меня…

      Но вижу – разобрав тростник сухой и тонкий,

      К пурпурным ягодам две бледные ручонки

      Тихонько тянутся… как легкий, резвый сон,

      Головка детская является, роняя

      Густые локоны, сребристые как лен…

      Одно движение – и нимфочка лесная,

      Мгновенно оробев, малиновки быстрей,

      Скрывается среди качнувшихся ветвей.

      «Золото, золото падает с неба!» —

      Дети кричат и бегут за дождем…

      – Полноте, дети, его мы сберем,

      Только сберем золотистым зерном

      В полных амбарах душистого хлеба!

      Пахнет сеном над лугами…

      В песне душу веселя,

      Бабы с граблями рядами

      Ходят, сено шевеля.

      Там – сухое убирают:

      Мужички его кругом

      На воз вилами кидают…

      Воз растет, растет, как дом…

      В ожиданье конь убогий,

      Точно вкопанный, стоит…

      Уши врозь, дугою ноги

      И как будто стоя спит…

      Только жучка