Висят дымы над русскою землёю

      Их раздвигает солнце головой,

      Смотря, как расправляется с Москвою

      Пожар своею огненной рукой.

      Горят дворцы, мещанские лачуги,

      Взрываются военные склады,

      И мечутся по улицам в испуге

      Чужие исполнители войны.

      Московский Кремль, глядя на это горе,

      Безмолвное величие хранит,

      Сжимая ружья на его подворье,

      Строй гренадеров Франции стоит.

      А перед ними, место занимая,

      Не чувствуя прохладу от реки,

      Своею кровью землю окропляя,

      Лежат в различных позах мужики.

      Беседуя поодаль, офицеры

      Бросают взгляды на проём ворот,

      А там конвой, ступая шагом мерным,

      Ещё несчастных на расстрел ведёт.

      Они идут, в руках сжимая шапки,

      Крестясь на золотые купола.

      Из-под рубах, изодранных на тряпки,

      Побитые виднеются тела.

      О, Русь моя, церквами ты покрылась,

      Да только снова множатся грехи:

      Опять богатым сотворяя милость,

      На смерть идут покорно бедняки!

      Где те, которые приказ отдали страшный:

      Дома сжигать в оставленной Москве?

      В своих именьях восседают важно,

      Спокойно рассуждая о войне.

      Что им народ? Овец покорных стадо,

      Их можно резать, продавать иль стричь.

      А кто не сделает, как им, дворянам, надо, —

      Петля на шею, кандалы да бич.

      Четвёртый месяц бедствием объята,

      Россия изнывает от войны,

      Где, защищая собственность богатых,

      Идут на смерть их русские рабы…

      Уж двести лет с поры той миновало,

      Но тихо стонет русская земля,

      Теперь под гнётом мирового капитала —

      Хозяина продажного Кремля.

      Давно покинул март свои владенья.

      Сменив его, апрель вовсю царит,

      И, как мужик, очнувшись от похмелья,

      Весенний лес на небеса глядит.

      Ещё не слышно трелей соловьиных,

      Не тронул плуг помятый лик полей,

      А