Зимнее утро. Мороз пробирает.

      Ветер снежинки над полем несёт.

      Лошадь, дорогу в снегу пролагая,

      Сани к погосту с деревни везёт.

      В старом тулупе, не спавши две ночи,

      Баба-возница понуро сидит.

      Из неотёсанных досок сколочен

      Гроб на санях, чуть рогожей прикрыт.

      Девочка рядом, его обнимая,

      К доскам прижалась своею щекой,

      И то и дело она повторяет:

      «Тятенька, тятенька, тятенька мой».

      В шапке мохнатой, в тулупе отцовском

      Брат на санях, руки спрятав, лежит,

      Взгляд у него не по-детскому взрослый,

      А подбородок по-детски дрожит.

      Лошадь понуро по снегу плетётся,

      Женщина вожжи сжимает рукой.

      Сердце в груди учащённое бьётся:

      Умер кормилец! Что будет с семьёй?!

      Дома остались ещё малолетки.

      Старшие с ней провожают отца.

      «Бедные, бедные, бедные детки», —

      Баба твердит про себя без конца.

      Шлёт им судьба нищету и разлуку.

      Старших ей в люди теперь отдавать

      И, подавляя душевные муки,

      Младших детей подаяньем спасать…

      Эх ты, Россия, рядишься в державу,

      Делая ставки опять на штыки.

      Глянь, в деревнях не по Божьему праву

      Мрут, словно мухи, твои мужики.

      Кто – от работы тяжёлой, несносной,

      Кто – с безнадёги упившись вином.

      Может, опомнишься, Русь, ведь не поздно

      Паузу сделать в стремленье своём.

      Чтоб вымирать перестали деревни,

      Как и в стране православный народ,

      А для правителей стала бы первой

      Дума о том, как он нынче живёт.

      Впрочем, прошу я, читатель, немного:

      Лишь проложить к милосердию мост,

      Чтобы для русских исчезла дорога:

      Роды в мучениях – рабство – погост.

      Июньский день. Ползёт к зениту солнце.

      Царит кругом цветочный аромат.

      Трактир в Мытищах распахнул оконца,

      А в палисаднике его столы стоят.

      Цветною скатертью один из них накрытый,

      Его венчает медный самовар.

      Стакан стеклянный. Чай, в него налитый,

      Чуть испускает ароматный пар.

      Тот стол один сегодня занимает

      (Персона важная по должности своей),

      От праведных трудов здесь отдыхает

      За чаепитьем местный архирей.

      И, развалившись в