– Ты боишься этой заразы? – спросил мальчик, наливая Лемпи её традиционную вечернюю порцию персиковой настойки.

      – Я? – Лемпи нервно хохотнула, покрутила в руках стеклянный стаканчик, один из немногих уцелевших в «Мамочкином приюте». – Я переболела ветреницей и «дамской удачей», пятнушкой и слюнявкой. Про «феечкины слёзки», думаю, и упоминать не стоит. Её нет только у дев и евнухов. Все эти вишенки я съела ещё в молодости, а косточки выплюнула. Боюсь?! Да в моём теле просто не осталось места для этой дряни!

      Она отставила в сторону стакан:

      – Что-то сегодня не хочется.

      Медленно погладила живот:

      – Ну что они так долго? Может, уже сами околели?

      Дверь отворилась, и в трактир ввалился усталый Тойво, голый по пояс. Выглядел он так, будто искупался в поилке для скота.

      – Тебе стало жарко, милый? – выгнула бровь Лемпи.

      Трактирщик одарил её взглядом, которым провожал самых шумных гостей в своём заведении.

      – Лекарь окатил меня какой-то вонючей жидкостью из ведра, – объяснил он. – Сразу, как мы вышли из сарая. А прежде добавил в воду какого-то голубого порошка – до сих пор глаза щиплет.

      Он подошёл к стойке и, не смущаясь присутствующих, снял и выжал мокрые портки, бросил их на пол. Достал с полки старую полинявшую скатерть, завернулся в неё и сел у огня.

      Следом за ним вошёл Фархад, он уже переоделся в чистую одежду – длинную шерстяную рубашку до пола, такого же небесного цвета, как и его тюрбан. Снял с широкого пояса бутылочку с какой-то жидкостью, капнул на ладонь и растёр. По трактиру разнёсся пряный аромат.

      – В вашем диком крае не принято омывать руки, ноги и чресла, – задумчиво проговорил он. – Оттого вы так много болеете.

      – А ещё мы не сжигаем хорошую одежду, – пробурчал Тойво, стуча зубами.

      – Дух болезни любит обитать на вещах. Великий Абдуалим первым заметил, что лекарь в грязном белье может навредить больному, особенно при сечении.

      – При чём? – не понял Ахти.

      – Он так называет свои мясницкие занятия, – объяснил Тойво. – Только инструменты у него никудышные, как будто он собрался резать мышь, а не свинью.

      – Важен не их размер, а острота.

      – Лемпи, – подала голос Кукушка, до этого как будто дремавшая у печи. – Угости чем-нибудь лекаря. В леднике оставалась зайчатина.

      – Благодарю этот дом, – поднял руку Фархад и поклонился. – Но ваш гость имеет обыкновение не есть мясного. Даже в растительной пище я довольно-таки привередлив. Поэтому не утруждайте себя.

      Тойво пожал плечами:

      – Как знаешь.

      – Так что, лекарь, – позвала старуха, – черничница это али мыльный сап?

      – Ни то, ни другое.

      – Тогда что же?

      – У этой болезни нет названия. Она поражает дыхательные мешки, портит глаза и может помутить