64. Но молви: вы, кто счастливы столь много,

      Желаете ль себе вы места выше,

      Чтобы полней любить и видеть Бога? —

      67. Она переглянулась, это слыша,

      С другими и ответила с такою

      Улыбкой, как любовью первой пыша:

      70. – Брат! Добродетель милости в покое

      Нас ублажает; мы не хочем боле

      Того, что есть; нас не влечет другое.

      73. Когда б вздыхали мы о лучшей доле,

      Желанье наше не было в согласьи

      С верховной, здесь нас водворившей волей,

      76. Что невозможно в этих сферах счастья,

      Суть коего любовь; необходимо

      Жить в ней, чтоб в радости приять участье.

      79. Вся суть блаженства, коим здесь горим мы, —

      Чтоб волею Божественной единой

      Желанья наши были разрешимы.

      82. Здесь лествицей поставлены мы длинной, —

      Как будет царству и Царю желанным,

      Чья воля нашей быть должна причиной.

      85. В ней – мир наш; и она-то океаном

      Струит мир без предела и без края

      Всем, ею и природою созданным.[38] —

      88. Я понял: всюду в небе – сладость рая,

      Хоть и неравномерно в нем разлита

      Любовь, блаженство льющая, святая.

      91. Как блюдом мы одним бываем сыты,

      А потому хотим и ждем другого,

      К тому уж не имея аппетита, —

      94. Явил я – чрез движенье и чрез слово —

      Желание узнать об этой ткани,

      Которая осталась неготовой.

      97. – Здесь покрывало девственниц желанней;»

      Она рекла – высоким сим заслугам

      Здесь в небе выше степень воздаяний.

      100. Как те, кто жить по смерть хотят с Супругом,

      Что принимает всякие обеты,

      Согласные с Его желаний кругом, —

      103. Я в молодости отреклась от света

      И избегала лжи его прелестной,

      В покровы иноческие одета.

      106. Но человек, привыкший к злу, бесчестно

      Меня увлек из моего приюта.

      Что было дале – Богу лишь известно.

      109. Сиянье то блестящее, как будто

      Весь свет родился из его утробы,

      Которое там видишь, в том краю ты, —

      112. То ж о себе, как я, сказать могло бы,

      Лишенное покрытия святого

      И не соблюдши тень его до гроба.

      115. Но против воли в мир вернувшись снова,

      Средь мира и его неправды дикой,

      Она с души все ж не сняла покрова.

      118. То блещет свет Констанции великой;[39]

      Родившей гром последний Швабской славе

      Грозе второй от Швабского языка. —

      121. Пиккарда смолкла и запевши Аѵе

      Исчезла, как, попав в поток глубокий,

      В кристалле струй исчезнет камень въяве.

      124. Мой взор следил за нею так далёко,

      Как только мог; и вновь мной овладела

      Отрады жажда, более высокой.

      127. Я в Беатриче взор вперил всецело.

      Ее лицо еще ясней