Вечерний день. Михаил Климман
Читать онлайн книгу.
такой? – все так же возбужденно переспросил Платонов.
«Вот тебе раз, – подумал он, приходя в себя, – хотел ее перевести на другого, а сам на жалость напросился».
– Ну, перестаньте, помните, как сказано, – сказала она, – «И старческой любви позорней сварливый старческий задор…»
Глава 7
Платонов, нахмурившись, сидел на своем кресле, как всегда, положив ноги на стул, и собирался записать в толстую тетрадку события сегодняшнего дня, а перед этим просматривал предыдущие и пытался систематизировать всю информацию, чтобы прийти к каким-то выводам. В последнее время он выработал такую привычку, особенно если событий оказывалось много, а выводы были важными. В противном случае он мог легко забыть что-то существенное, как не раз случалось.
Кроме того, это оказалось довольно интересным занятием – вести дневник. В отличие от написания мемуаров, чем как-то раз Платонов пытался заполнить один из аккуратно нарезанных временных объемов, для этого почти не надо было напрягать память, да и писать можно было в любой форме – в конце концов, пишешь для себя, а не для читателя. Так что на запятые, литературное совершенство и просто дописывание слов до конца можно было не обращать внимания.
Плющ советовал ему купить диктофон, но Палыч отшутился, сказав, что непременно забудет, как им пользоваться. Умение писать, приобретенное в старшей группе детского сада, пока не подводило.
Всю неделю события приятные и неприятные, важные и не очень сыпались на него как из рога изобилия. Когда наутро, после чаепития у Анастасии Платонов не смог вспомнить, на чем они расстались, у него осталось только ощущение чего-то приятного, но не очень значительного, он спустился вниз и купил себе в ближайшем ларьке школьную тетрадку с неприятной полуголой девицей на обложке.
Новые исследования «Кода да Винчи» ничего не дали. Помеченные фразы или повторяли по смыслу уже знакомые, или он не мог догадаться об их значении.
Завтра он во второй раз должен посетить старуху Лерину. Прошлый визит, вот запись о нем, не принес ничего, она удивленно пялилась на гостя, когда тот расспрашивал у нее про пометки на полях, ближайших родственников и наследников. Из родственников она помянула только племянника, которому отдала по воле умирающего какую-то тетрадку, про пометки сказала, что Станислав Петрович все время что-то писал, а что – она не знает.
Слово «пентакл» она никогда не слышала, а про Андорру сказала, что, по ее мнению, так звали собаку ее двоюродной сестры в Бугульме. Хотя, может быть, не Андорра, а просто Дора, да и вообще, скорее всего, это была не собака, а кошка.
Выслушивать предположения, что, возможно, это было не в Бугульме, а в Потьме, Платонов не стал, прервал старую каракатицу и просто попросил повспоминать, может, ответы хотя бы на какие-нибудь его вопросы и придут ей в голову.
Владимир Павлович на секунду поднял голову от бумаги и попытался ответить себе на вопрос, почему называет вдову Лерину старухой? Ведь она старше его