И сад, и лес в полнейшем запустении,

      Забыли всю былую красоту —

      Уснули насмерть, отцвели растения,

      Осыпались петунии в цвету.

      Трава-осока встала – не колышется,

      Не режет детских пальцев, языка.

      И ничего не пишется, не слышится,

      Лишь в кронах сосен – эхо ветерка.

      А дальше – поздней осени распутица,

      Дороги, сны – еще немей, черней,

      Лишь долго влага ледяная крутится

      В подземном лабиринте меж корней.

      Да возродится существо великое,

      Что лесом или садом я зову,

      С садовою и дикой ежевикою,

      Опавшею с кустарника – в траву!

      В эту тишь глухонемую,

      Что сродни безмолвной рыбе,

      В ледяной глуши зимую

      У Вселенной на отшибе.

      В комнате моей так тихо,

      Что закладывает уши,

      И дрожит душа-трусиха,

      Будто есть смелее души!

      Лишь с тяжелых книжных полок

      Говорят Толстой и Чехов,

      Лишь вдали ночной поселок

      Отдается тихим эхом,

      Лишь загадочные лица

      Там, под стертой амальгамой…

      Страшно с тишиною слиться,

      Невесомой и упрямой,

      Стать зимы безликой частью.

      Вдруг лишившись дара речи,

      Ты проглочен жадной пастью

      Ночи, что чернее печи.

      Где ж цивилизаций гомон?

      Что ни звук – так плотен-слитен!

      Мир, что в городах разломан,

      На природе монолитен.

      Как же страшно, как же мощно!

      Все сильней во мне тревога.

      Если попытаться, можно

      Уловить и шепот Бога…

      …Ну кто мне сказал, что придут они снова

      Из царства болотного, мира лесного,

      Поднимутся в горы и спустятся с гор,

      И, спрятавшись в норы, вдруг глянут из нор?

      О, сердце мое, что, увы, бессловесно,

      Когда же откроется новая бездна?

      Мне тесно. Надежды почти никакой

      На свет, что продлю стихотворной строкой…

      Устану их ждать – и они постучатся,

      Дороже и ближе мне, чем домочадцы,

      И станут гурьбой на меня напирать,

      Наполнив собой мою жизнь и тетрадь.

      Не просто бумажный и буквенный ворох —

      Поющие дети мои, без которых

      Быть крайним в роду мне: не ставший отцом,

      Навек онемею – и дело с концом!

      Что были давно и что явятся скоро —

      Вы в смутное время оплот и опора:

      Не осиротею, с ума не сойду,

      Покуда все дую и дую в дуду!