---

Скачать книгу

---

юноши», 1821 г.

      Там, на краю большой дороги,

      Где липа старая шумит,

      Забыв сердечные тревоги,

      Наш бедный юноша лежит.

      Напрасно блещет луч денницы,

      Иль ходит месяц средь небес,

      И вкруг бесчувственной гробницы

      Ручей журчит и шепчет лес;

      Напрасно утром за малиной

      К ручью красавица с корзиной

      Идет и в холод ключевой

      Пугливо ногу опускает:

      Ничто его не вызывает

      Из мирной сени гробовой.

      «Онегин», седьмая песнь, строфа 11-я в черновой рукописи, 1827–1828 гг.

      Мой бедный Ленский! За могилой,

      В пределах вечности глухой,

      Смутился ли певец унылый

      Измены вестью роковой,

      Или над Летой усыпленный

      Поэт, бесчувствием блаженный,

      Уж не смущается ничем,

      И мир ему закрыт и нем?.

      По крайней мере из могилы,

      Не вышла в сей печальный день

      Его ревнующая тень

      И в поздний час, Гимену милый;

      Не испугали молодых

      Следы явлений гробовых.

      Характерно для зрелых лет Пушкина, как он затем переделал эту строфу. В первой половине ее поставлен вопрос: почувствовала ли душа Ленского за гробом измену Ольги? Вторая половина не давала ответа – она только констатировала внешний отрицательный симптом. Эту вторую часть строфы Пушкин теперь отбросил, заменив ее шестью стихами совсем на другую тему, – и весьма нескладно: от вопроса о загробном чувствовании речь вдруг перескакивает на отношение живых к мертвому, что вовсе не вяжется с началом.

      Так! Равнодушное забвенье

      За гробом ожидает нас.

      Врагов, друзей, любовниц глас

      Вдруг молкнет. Про одно именье

      Наследников сердитый хор

      Заводит непристойный спор.

      Только в этой связи становится понятным и стихотворение «Череп» 1827 года[53]. По крайней мере, во мне эта длинная пьеса всегда возбуждала недоумение; я находил ее бессодержательной и скучной, не понимал, зачем Пушкин ее написал. Только в ряду его упорных размышлений о загробной жизни «Череп» оживает полным смыслом.

      Юмор «Черепа» – маска глубокой боли, Galgenhumor[54], как говорят немцы; в шутливой форме Пушкин проделывает достаточно мрачный опыт. Если тень влюбленного не приходит наказать изменницу, это кое-что говорит о загробном состоянии души. Возьмем другой подобный случай, не менее показательный: покойный барон, предок Дельвига, был грозный рыцарь и при жизни, конечно, никому не дал бы себя в обиду; как жила его душа после смерти, мы, разумеется, не знаем, но ничто не мешает нам думать, что жила и чувствовала: по крайней мере, мы вправе были бы так думать, пока не представлялось случая проверить наше предположение. Оттого Пушкин, рассказав о смерти барона, говорит:

      Барон в обители печальной

      Доволен, впрочем, был судьбой,

      Пастора лестью погребальной,

      Гербом гробницы феодальной

      И

---

Скачать книгу