Пока капитан Смит готовился к поездке в Мюнхен, его коллега из посольства США в Берлине, Уоррен Роббинс, сделал звонок Эрнсту Ганфштенглю, находившемуся в столице Баварии. Объяснив, что Смит отправляется в южную часть страны, он попросил:

      – Не могли бы вы присмотреть за ним и представить некоторым людям?

      Это была мелкая просьба, имевшая большие последствия.

      Роббинс знал, что Ганфштенгль охотно окажет помощь. Они вместе учились в Гарварде и участвовали в театральных постановках. Они ставили спектакль с названием Fate Fakirs («Факиры судьбы»), где Ганфштенгль – который, как и Смит, был ростом 6 футов 4 дюйма, – играл голландскую девушку по имени Гретхен Шпутсфайффер, в женском платье. «У меня было лучшее «сопрано» – фальцет», – вспоминал он. Этот высокий, крепкий человек обожал выступать перед аудиторией.

      Ганфштенгль родился в Баварии, в 1887 г. Он был, по его собственным словам, «наполовину американцем»: отец его был из Германии, мать – из Америки, из весьма выдающихся семей. С детства у него было прозвище Путци, что означало по-баварски «малыш». Он с гордостью описывал свою семью: «Ганфштенгли были людьми значительными. Уже три поколения они служили советниками при Саксен-Кобург-Готской династии, прославившись как знатоки искусств и меценаты». Дед Путци был знаменит своими художественными репродукциями и ранним освоением техники фотографии. Бизнес его отца был связан с изобразительным искусством, он ширился, открывая галереи в Лондоне и Нью-Йорке. Мать Путци, Кэтрин, в девичестве носившая фамилию Седжвик, происходила из весьма примечательной семьи из Новой Англии. Её дядей по матери был генерал Джон Седжвик, герой Гражданской войны. Её отца звали Уильям Гейне, он учился на архитектора и бежал из Дрездена после революции 1848 г., впоследствии работал художником по декорациям в парижской Гранд-опера́, а потом эмигрировал в Соединенные Штаты. Там он присоединился к команде адмирала Перри в качестве официального иллюстратора во время путешествия последнего в Японию. В Гражданскую войну он также стал в конце концов генералом и был одним из тех, кто нес гроб на похоронах Авраама Линкольна. После этого нет причин удивляться, что Путци в 1905-м отправился учиться в Гарвард, как для того, чтобы больше узнать о своем американском наследии, так и для того, чтобы заняться семейной арт-галереей на Пятой авеню в Нью-Йорке. Вспоминая о тех днях в Гарварде, Путци любил упомянуть, как он был там значим и какие у него были связи. «Мне неловко говорить об этом, но я был очень популярен в классе», – охотно рассказывал он. Ганфштенгль был исключительно тщеславен, но совершенно не заблуждался: он мог хоть исполнять Вагнера, хоть бацать на пианино марши для футбольной команды – и все равно привлекал всеобщее внимание в Гарварде, заводя знакомства среди таких